Закат Пятого Солнца

Штаб Юрий

Хуан Веласкес де Леон, по долгу службы находящийся во дворце почти постоянно, много времени проводил в обществе Монтесумы. Он каждое утро посещал императора вместе с Кортесом и другими капитанами. Хуан ежедневно назначал караулы, стоящие в тронном зале, иногда и сам командовал охраной императора во время наиболее торжественных приемов. Да и свободное время Веласкес часто проводил в компании уэй-тлатоани, то за настольными играми, которые индейцы очень любили, то просто коротая время беседой.

Привязанность императора к Хуану крепла с каждым днем.

Монтесума обращался с командиром своей охраны как с любимым сыном. Племянниц в жены больше не предлагал, но подарками и вниманием баловал сверх меры. Титул уэй-тлатоани не зря переводился, как «Великий Оратор». Монтесума действительно блистал красноречием, превознося в беседах отвагу, ум и решительность Веласкеса де Леона. И чем больше он усердствовал на этом поприще, тем сильнее беспокоился Эрнан Кортес. Неужели император ацтеков надеется переманить Хуана на свою сторону?

В один из дней Монтесума пригласил Хуана для беседы. Придя в зал, Веласкес не нашел там ни слуг, ни Ортегилью — испанского юношу, которого Кортес назначил пажом при императоре. Кроме уэй-тлатоани в помещении находились два конкистадора-охранника, которые сидели возле входа и не могли слышать разговор. А рядом с Монтесумой замер лишь один слуга. Индеец из тех, кто когда-то приходил с посольством еще на побережье, когда Кортес даже не основал Веракрус. Этот ацтек уже сносно говорил на испанском языке. Сразу было видно, что беседа предстоит конфиденциальная и не для чужих ушей.

— Садись, мой дорогой друг, — обратился к Хуану Монтесума. — Ты ведь не откажешься выпить со мной какао?

Веласкес учтиво поздоровался и сел в плетеное кресло, примерно такое же, в котором восседал сам император. Тот подал гостю чашку с горячим какао, к которому конкистадоры успели уже пристраститься. Монтесума был, как и обычно, приветлив и радушен. Справился о здоровье, рассказал пару смешных историй. Как будто бы обычная дружеская беседа. Но отсутствие свиты настораживало испанца сильнее, чем звук взводимого арбалета. Что за новая ловушка ему уготована? Свидетелей убрали явно не просто так.

— Хуан, я уже не раз убеждался в том, что ты храбрейший и мудрейший из моих белолицых друзей…

Увидев по лицу Веласкеса, что он не согласен, Монтесума добавил:

— Ну, разве что после Малинче, которого вы называете Кортесом. Но у твоего командира хватает забот, так что я не решаюсь просить его о помощи в этом вопросе. Не мог бы ты оказать мне услугу? Ты знаешь, что мой племянник Какамацин, повелитель города Тескоко, был столь безрассуден, что организовал заговор против вас. Мне пришлось заключить его под стражу. И теперь в Тескоко правит его совсем не подходящий для такой роли младший брат…

Монтесума умолк, давая Хуану время переварить услышанное. Веласкес просто онемел от прозвучавшего намека. Это была великая честь. Ведь Тескоко, находящийся на восточном берегу одноименного озера, считался вторым по размерам, богатству и влиянию городом всей империи после самой столицы. А император продолжил:

— Мне безумно

жаль отпускать тебя, но я утешаю себя тем, что оказываю тебе большую честь и даю возможность занять то место, которое ты действительно заслуживаешь. Да и потом, Тескоко ведь недалеко, а благодаря построенным вами быстрым кораблям мы могли бы часто навещать друг друга. Согласишься ли ты взять на себя почетную обязанность правителя Тескоко?

Хуан сделал вид, что обжегся какао и вполне правдоподобно закашлялся, пытаясь выиграть время. До последнего момента он надеялся, что его догадка ошибочна и предложение о правлении целым городом так и не прозвучит. Мысли плясали торопливым хороводом.

«В преподнесенном Монтесумой букете запросто может прятаться змея. Да практически наверняка прячется! Большая честь… Вроде бы и отказаться нельзя — оскорблять императора недопустимо. Еще неизвестно, кто от кого сейчас сильнее зависит. Но и согласиться… Монтесума наверняка имеет какой-то тайный умысел. К тому же мое столь резкое возвышение может взрастить зависть среди остальных капитанов. Если возникнет раскол среди наших сил, то он будет только на руку ацтекам»

Император терпеливо смотрел на сидящего напротив него Веласкеса. Лицо Монтесумы, строгое и величественное во время приема чиновников и вассалов, в разговорах с Хуаном всегда выражало лишь дружелюбие. В это мгновение испанец готов был отдать всю свою долю трофеев ради того, чтобы понять, что же на самом деле замыслил уэй-тлатоани.

— Если ты согласен, то можешь взять с собой свиту из самых преданных тебе людей, — произнес Монтесума. — Правителю не к лицу являться куда-либо без сопровождения. Пускай рядом будут те, на кого ты готов положиться. Разумеется, слуг и носильщиков я для тебя обеспечу. А также позабочусь, чтобы ты прибыл в Тескоко со всем великолепием, которое тебе полагается по новому статусу.

«Император хочет ослабить наш и без того небольшой отряд, отослав часть людей в Тескоко, — понял Хуан. — Нам не хватит сил, чтобы отбиться в случае нападения. Да и в Теночтитлане останется слишком мало солдат для того, чтобы удержать под контролем целый дворец!»

А правильный ответ все никак не возникал в голове. И Веласкес произнес:

— Я не ожидал такой чести. Воистину, ты относишься ко мне, как к родному сыну. И я постараюсь не разочаровать тебя, уэй-тлатоани. Как только генерал-капитан назначит мне преемника и я передам ему свою миссию, то сразу же отправлюсь в Тескоко.

Хуан покидал зал весьма обеспокоенным. Нужно было срочно переговорить с командиром. Возможно, тот найдет предлог не отпустить его в Тескоко. В эту минуту Веласкес де Леон осознал то, насколько сильно он стал доверять Эрнану Кортесу. Он не сомневался, что генерал-капитан найдет оптимальный выход из ситуации. Сейчас Хуану уже смешным казались былые разногласия и то, с каким упорством он сам когда-то пытался противостоять командиру и надеялся сорвать экспедицию. Если кто и сумеет добиться здесь успеха, то это только Кортес!