Закат в крови(Роман)
Шрифт:
Духовой оркестр поочередно исполнил, как полагается, все три государственных гимна — английский, французский и греческий, а вместо «Боже, царя храни» — «Марш Преображенского полка».
Пуль, обходя почетный караул, увидел на груди одного рядового офицерский Георгиевский крест и похожий на него английский офицерский крест.
— Не ошибка ли это? — спросил он у Кутепова с некоторой ехидцей.
— Нет, ваше превосходительство, — был готов к ответу Кутепов. — Рядовой этот — капитан лейб-гвардии Преображенского полка и награжден вашим орденом в шестнадцатом году. В почетном карауле — все офицеры в чине не ниже поручика.
Генерал
Два дня союзные миссии пробыли в Новороссийске, а затем поездом отбыли в Екатеринодар.
На вокзале их встретили помощник главнокомандующего генерал Драгомиров, войсковой атаман Филимонов и представитель Всевеликого войска Донского генерал Смагин.
Атаман пригласил союзников к себе во дворец на чай, а оттуда на торжественный обед в Кубанское войсковое собрание. На обеде выступили Филимонов, Драгомиров, Быч, старец Щербина. Заключил приветственные речи генерал Смагин, обратившийся к гостям на безукоризненном французском языке:
— Атаман Всевеликого войска Донского генерал-лейтенант Краснов поручил мне приветствовать вас, доблестные победоносные войска ваши с прибытием на землю союзного вам Российского государства. — Смагин оглядел лица сидящих за столами иностранцев и продолжил: — Вы пришли сюда — на места, прославленные героической борьбой Добровольческой армии. Поддерживая ее, вы не забудете и Донскую армию и поможете ей. Она тоже стремится к общей цели восстановления порядка в России. Принимая вас с чувством бесконечной радости и восторга, мы говорим: «Россия больна, будьте же искусными врачами и вылечите ее! Да будет благословен день и час вашего прихода! В добрый час!»
Дружные призывы к помощи не были, конечно, неожиданными для иноземных участников застолья. Поэтому генерал Пуль, отвечая на приветствия, без дипломатических обиняков заявил:
— Я послан своей страной узнать, как и в чем вам можно помочь. С большим удовольствием, с большой охотой мы вам окажем эту помощь.
На следующий день все екатеринодарские газеты исходили словами, смакуя широкий жест английского эмиссара.
Еще с утра этого дня Ивлев, сопровождавший как коренной екатеринодарец генерала Пуля в ознакомительной поездке по городу, переводил ему восторженные пассажи журналистов о торжественном обеде в войсковом собрании. Англичанина они, однако, занимали мало, как и достопримечательности кубанской столицы. Больше, пожалуй, он готов был слушать своего гида о настроениях офицерства.
Ивлев понимал, что политика Деникина впредь будет складываться под прямым влиянием главы английской миссии, и с наивностью далекого от дипломатии человека решил высказать Пулю свои давние опасения насчет неопределенности политического курса Добровольческой армии.
— Даже мы, офицеры штаба, — сетовал он, — не знаем, к чему идем — к монархии или республике, к военной диктатуре или Учредительному собранию…
Попытался он внушить собеседнику, что равнодушие к политическому просвещению офицеров, не говоря уже о солдатских массах, — старая беда русской армии.
— Знаете ли вы, господин генерал, что многомиллионное царское войско обслуживалось всего лишь одной примитивной газетенкой с символическим названием «Русский инвалид»?..
Неожиданно Пуль холодно прервал излияния своего гида.
— Я приехал сюда из Мурманска, — процедил
— Но поймите, господин генерал, — еще артачился Ивлев, — в России идет гражданская война. У большевиков прекрасная пропаганда, а мы ничего не можем ей противопоставить.
— Великобритания могуча и не даст вас в обиду — вот и вся пропаганда! — Пуль бесцеремонно отвернулся от поручика, ставя его на место. — Мы постараемся, чтобы Деникин нашим вооружением добил большевизм в России.
Ивлев успел наслышаться от иных сослуживцев нелестных слов и едких острот в адрес «новых варягов», как уже окрестили прибывших иностранцев. Но куда, спрашивается, было уйти от суровой действительности?
В армии не хватало не только тяжелого оружия, но и винтовок, сабель, патронов, даже сапог, шинелей. Остроты остротами, но каждому в штабе было ясно, что без помощи союзников не обойтись.
Даже атаман Краснов, еще летом писавший Вильгельму о «дружбе, спаянной кровью на общих полях сражений, воинственных народов — германцев и казаков», теперь через генерала Смагина всячески старался залучить в Новочеркасск начальников союзных миссий.
Вот только мало кто в штабе задумывался, что за Пулем, за ловкими французскими офицерами, расторопно оценившими крепость кубанских вин, стояли хищники, которым вовсе не было свойственно «союзное бескорыстие». Ботинки и френчи, аэропланы и орудия, снаряды и патроны — а этого добра после капитуляции Германии у стран Антанты остались горы — все это могло быть записано только на счет русского и других народов России, стало быть, до копейки оплачено национальным богатством страны, потом и кровью ее сынов.
Чем больше Ивлев присматривался к гостям, тем чаще возвращался к этим невеселым мыслям.
28 ноября с фронта приехал Деникин и еще утром нанес официальный визит генералу Пулю, обосновавшемуся в особняке на Посполитакинской улице, в двух кварталах от Екатерининского сквера. Пробыв у Пуля около часа, главнокомандующий пригласил главу английской миссии на торжественный обед в тот же день. Приглашены были и французы с греками.
Ивлеву снова пришлось переводить на английский льстивые слова, на этот раз исходившие от самого Деникина, о «радости и безграничных надеждах, вызванных появлением на Кубани союзных миссий», а с английского — скупое, как торговая реклама, заверение о готовности оказать помощь белому движению.
Впрочем, обед у Деникина был оживлен сначала церемонией вручения Пулю казачьего кинжала, а затем спичами «крупнейших сановников России», как их представил главнокомандующий, — бывшего председателя Государственной думы Родзянко и бывшего министра иностранных дел Сазонова. Бывшие деятели царской империи старались уверить, что с великим энтузиазмом отдадут свой государственный опыт на восстановление «единой, и неделимой России». Оба, таким образом, метили снова получить места у кормила государственного правления.