Закат в крови(Роман)
Шрифт:
— Ну, слава богу! — изумленно и обрадованно воскликнул Ивлев. — Мы-то потеряли надежду дождаться вас, ваше превосходительство!
— А я, расставшись с генералом Романовским, задержался в Ростове у родственников, — объявил Марков, узнав Ивлева. — Рад видеть однополчанина. А где генерал Алексеев?
— Подниметесь на второй этаж. Он там, в девятнадцатом номере.
Неожиданное появление Маркова глубоко взволновало Ивлева.
Еще будучи полковником, этот генерал командовал тринадцатым стрелковым полком. Во время боев с австро-венграми его можно было встретить на самых передовых участках фронта
Однажды под вечер он появился возле окопов, занятых ротой Ивлева. Околица небольшого польского села впереди была в руках австрийцев. Из-за сильного ружейного огня нельзя было поднять головы. Марков шел по полю с двумя ординарцами.
— Извольте, господин полковник, спуститься в окоп! — закричал Ивлев. — Здесь ходить нельзя!
— Почему нельзя?
— Подстрелят, ваше высокоблагородие!
Марков спокойно поднес к глазам бинокль. Несколько пуль пропело над его головой. Оба ординарца, не выдержав огня, проворно спустились в окоп, а Марков, не двигаясь с места, внимательно разглядывал позиции противника.
— Ей-ей, всадят в него зараз всю обойму! — беспокоились солдаты.
«Да, убьют, непременно убьют!» — решил Ивлев и приказал роте открыть ответный огонь.
А Марков, опустив бинокль, стал у тонкой кудрявой березки и закурил. И, точно испытывая судьбу, не отошел от березки, покуда не докурил папиросы.
Когда же наконец он скрылся в ближайшем блиндаже, Ивлев облегченно вздохнул:
— И как только бог его миловал?!
— Так это же полковник Марков! — снисходительно бросил один из прапорщиков-ординарцев, как бы изумляясь незнанию Ивлева.
При этих воспоминаниях грустные раздумья, недавно владевшие Ивлевым, сменились радостной уверенностью, что если такие генералы, как Марков, возглавят Добровольческую армию, то многие офицеры потянутся в ее ряды… Храбрые полководцы обращают армию в огненный горн, где Выковываются крепкие, как сталь и алмаз, солдаты.
Утреннее солнце выбралось из-за разлохмаченных белых облаков. В лучах его ярко засияли золотые кресты войскового собора. Ветер как будто утих, потеплел. В перспективе посветлевшей улицы, вдруг ставшей шире и просторней, показалась сотня донских казаков на отличных рыже-гнедых конях.
Впереди сотни, на сером в яблоках коне, гарцующем на ходу, ехал двадцатисемилетний есаул Василий Чернецов, ставший в последние дни самым популярным офицером в Новочеркасске.
Его слова «Я люблю красивую жизнь и строю ее по-красивому» сделались девизом многих новочеркасских гимназистов и реалистов, вступивших в отряд донских добровольцев.
На улицу вышел начальник караула с разводящим офицером и, сняв Ивлева с поста часового, объявил:
— Поручик, вы освобождены от несения караульной службы. Приказом командующего зачислены в его адъютанты!
В общежитии на Барковой улице, в доме № 26, где жил поручик Ивлев, некоторые офицеры мало что знали о генерале Маркове. Видя, что они не разделяют восторга по поводу его прибытия, Ивлев рассказал им об этом человеке.
— Кстати, если бы не Марков, — подчеркнул Ивлев, — то я, наверное, окончил бы Академию Генерального штаба…
— А когда вы успели побывать в этой академии? — заинтересовался рябой усатый капитан Дюрасов.
— Летом шестнадцатого
Ивлев закурил, потом откинул со лба непокорную прядь светло-соломенных волос и припомнил:
— Марков читал лекции вовсе не так, как профессора академии. Будучи боевым генералом, он строил лекции на фактах и примерах идущей мировой войны. Особенно много и живо рассказывал об операциях под Творильней, Перемышлем, Луцком… Эти операции выполнялись его Железной бригадой…
— Так, значит, Марков закадычный друг Антона Ивановича Деникина, — сразу же сообразил бледноликий, задумчивый поручик Виктор Долинский.
— Да, Деникин был командиром Железной бригады и жил с Марковым душа в душу. Даже представил его как начальника штаба к Георгиевскому кресту и золотому оружию.
— Но почему Марков помешал вам окончить академию? — спросил Долинский.
— А в георгиевский день на празднике в академии Марков по требованию молодежи произнес речь, в которой были, насколько я помню, примерно такие слова: «Знаете, господа, хотя я здесь призван уверять вас, что ваше счастье за письменным столом, в военной науке, но, честно говоря, я не могу, это выше моих сил. Нет, ваше счастье в геройском подвиге, в военной доблести, ваше счастье в седле, на спине прекрасной боевой лошади! Идите туда, на фронт! Там, среди рева орудий и свиста пуль, ловите свое счастье!.. Нет выше блага, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая отечество. Я, например, настоятельно прошу начальство академии освободить меня от профессорства и отправить на фронт!» Речь, конечно, была принята молодежью с восторгом, — продолжал Ивлев. — А начальство, убедившись, что Маркова не удержать в академии, вскоре отпустило его. И он сразу же получил пост начальника штаба Западного фронта, а затем, с переходом Деникина на Юго-Восточный фронт, — тоже пост начальника штаба…
Долинский весело глянул на Ивлева:
— Значит, и вы тогда последовали примеру Маркова?
— Не я один, очень многие офицеры.
Глава вторая
В канун встречи Нового, 1918 года атаман Каледин послал Ивлева с запиской на квартиру Корнилова.
Темнело по-зимнему быстро. Косо, по ветру, летел снег, и под ногами курилась поземка. На окраине города на улицах фонари не зажигались.
Было пасмурно и безлюдно.
Желая поскорей возвратиться в общежитие на Барковую улицу, чтобы встретить Новый год в обществе Долинского — тоже адъютанта Корнилова, Ивлев торопился.
В полутораэтажном доме войскового старшины Дударева на Ермаковском проспекте, где Корнилов с женой, дочерью Натальей и семилетним сыном Юрием снимал двухкомнатную квартиру, все ставни были уже закрыты.
Ивлев поднялся на узкое крылечко, стряхнул с фуражки снег, негромко постучался. Почти тотчас же из сеней откликнулась Таисия Владимировна, жена Корнилова.
— A-а, поручик! — приветливо воскликнула она, распахнув двери в маленькую прихожую, едва освещенную крошечной керосиновой коптилкой. — А я только что наготовила новогодних пельменей. Раздевайтесь. Проходите.