Закат в раю. Часть 2
Шрифт:
— Тин Ян замечательно готовила все это время, и ты набрала несколько фунтов веса. У тебя даже стали появляться формы: красивые бедра и маленький изящный бюст.
— Перестань, Гэби! — возмущенно воскликнула Ева, покраснев еще сильнее.
— Я говорю совершенно серьезно. Ты прекрасно выглядишь.
Ева, совсем смутившись, еще раз окинула взглядом платье и тут же в отчаянии выставила ногу в потертом, потрескавшемся башмаке.
— У меня же нет подходящей обуви! — воскликнула она.
— Да, эти совсем не годятся! —
— Никаких других у меня нет, — с отчаянием сказала Ева. — Вот и все! Я не могу ехать!
— У вас совсем маленькая нога, в точности как у меня, мисси! У меня есть для вас обувь! — воскликнула Тин Ян и выбежала из комнаты. Гэби и Ева с любопытством посмотрели друг на друга, решительно недоумевая, о какой обуви говорит китаянка, обыкновенно ходившая в деревянных сандалиях.
Тин Ян вернулась. В руках у нее были изящные черные атласные туфли, разукрашенные тонким бело-розовым шитьем.
— Какая прелесть, Тин Ян! — воскликнула Ева, вытаращив глаза от удивления.
— Мне их прислала сестра из Кантона, — улыбнулась Тин Ян, — и я еще ни разу не надевала их.
— Тогда и я не надену, — ответила Ева. — Носить чужую неношеную обувь — очень плохая примета.
— В Китае, мисси, это как раз хорошая примета. Надевайте! Они так хорошо идут к вашему платью!
— Очень изысканные туфли, Ева, — сказала Гэби. — Надеюсь, они тебе подойдут.
Сбросив ботинки, Ева переобулась. Туфельки Тин Ян оказались легкими, как перышко, и пришлись ей точно впору.
— И когда же прибудет твой кавалер? — осведомилась Гэби, одобрительно оглядывая Еву.
— Мы встретимся с Ирвином в городе, Гэби, — ответила Ева. Гэби удивленно замигала. — Если, конечно, он наберется храбрости и вообще придет. Мы вместе работаем с ним в газете. Жюль Кин хотел сам написать про вечер, но пришлось послать Ирвина. Он в общем-то приятный молодой человек, но ужасно, просто болезненно застенчив. Боюсь, репортера из него никогда не получится.
Храня ледяное молчание, Летиция, Александра и Макс направлялись в город. Коляска остановилась у мэрии, и Макс повернулся к жене.
— Мне нужно заглянуть в паб. Хочу выпить пива с Фрэнком, — угрюмо сказал он.
Летиция сердито поморщилась, но ничего не сказала. Таков был местный обычай — перед началом вечера женщины болтали и накрывали столы, а мужчины говорили о делах за холодным пивом. Обычно Летиция с нетерпением ждала возможности посудачить с приятельницами, но сейчас нервы ее были натянуты до предела.
— Не пей слишком много, — механически ответила она. Летиция все-таки сумела спрятать газету, и Макс еще ничего не знал о статье. Впрочем, Летиция была почти уверена, что кто-нибудь в пабе неизбежно расскажет мужу о статье. Из этого следовало, что сегодня вечером грянет гроза, которая окажется тем более страшной, если Макс будет пьян.
Макс поднял брови и иронически
— И ты тоже, — многозначительно хмыкнул он, вылезая из коляски. Летиция вновь поморщилась.
Летиция и Александра вошли в зал вслед за радостно щебечущей Короной Бёрн. Глазам их предстало необычное зрелище — женщины не суетились вокруг расставленных столов, а стояли в углу и внимали Джордану Хейлу: он стоял среди них, как король, окруженный придворными. Среди женщин, столпившихся около Джордана, была и Силия, а немного в стороне, с мрачным и брюзгливым выражением на лице, в полном одиночестве стоял Уоррен Моррисон.
В этот день Силия немало потрудилась над своей внешностью, и Уоррен, оценив ее усилия, смотрел на нее с восхищением. Но все же, со своей вечной аккуратной прической, она казалась невзрачной и блеклой рядом с сестрой, одетой в длинное темно-бордовое платье. Губы Лекси, подкрашенные в тон платья, резко выделялись на фоне ее матово-бледного лица. Строгость платья Лекси удивительно гармонировала с обдуманным беспорядком ее черных кудрей. Летиция же, как и всегда, выглядела очень элегантно, но на ее лице читалась озабоченность, и Джордан, взглянув на нее, тотчас заподозрил, что сегодня у нее была стычка с Максом.
— Ну, расскажите же нам еще о столице! — воскликнула Тереза Кармишель, и все дамы хором присоединились к ее просьбе.
Зайдя в гостиничный бар, Макс тут же почувствовал что-то неладное: разговоры при его появлении тотчас смолкли, и в баре воцарилось откровенно враждебное молчание. Посетители пристально смотрели на него, кое-кто из них даже демонстративно отвернулся.
— Налей-ка мне пинту, Уэлли, — сказал Макс бармену.
Наливая пиво, Уэлли осторожно покосился на Макса. Тот озадаченно оглядывал своих приятелей, сразу же отводивших взгляды.
К Максу подошел Фрэнк Моррисон.
— А мы и не ждали тебя тут сегодня, — сказал он.
— Почему? Я всегда хожу на вечера.
— Ну, потому… — Фрэнк замялся.
— Потому что?.. — неприязненно спросил Макс. Эти косые взгляды уже начинали раздражать его. — Давай, говори, Фрэнк!
— Он, наверное, про статью в сегодняшней газете, — предположил Уэлли.
— Не видел я сегодняшней газеты, — ответил Макс и мгновенно понял, что Летиция зачем-то спрятала от него газету. Вот почему она весь день сама не своя! Макс почувствовал, как тревожно забилось его сердце.
Уэлли вышел из-за стойки с измятой газетой и положил ее перед Максом.
— Не хватало нам еще комиссии по правам человека! — донесся до Макса голос Билла Бойда.
— Цены на сахар падают, а нам сейчас, значит, нужно тратить деньги на починку бараков? — добавил Герман Киркбрайт и выругался.
— О чем это вы? — промычал Макс, открывая газету.
— Можешь ты наконец угомонить свою девчонку? От нее всем здесь житья скоро не станет! — воскликнул Билл.