Закат в раю. Часть 2
Шрифт:
Двигался он медленно и осторожно, и Летиция сразу поняла, что каждое движение причиняет ему сильную боль.
— Твои раны не воспалились?
— Нет, Зета промывает их соленой водой. Каждый день.
От воспоминания о полосах содранной кожи на спине Элиаса Летицию бросило в дрожь.
— Мне очень жаль тебя, Элиас. Ты не заслужил того, как с тобой поступили. И никто не заслуживает, чтобы с ним так обращались. — Элиас по-прежнему смотрел в землю, и Летиция вдруг увидела в его курчавых волосах седину. «Он уже немолод», — подумала она. — Меня просили кое-что передать тебе, — прошептала Летиция. Никто
Элиас с недоверием посмотрел на нее:
— Вы не хотите, чтобы я больше работал на вас?
Летиция заметила в его глазах отблеск мучительной неопределенности. «Он думает, что его увольняют в наказание…»
— Конечно хочу! Но я забочусь о твоем благе, — ответила она и подумала, как ей будет не хватать Элиаса. — Там тебе будет гораздо лучше и никто тебя не обидит. Джордан Хейл хороший человек, Элиас. Я бы хотела, чтобы ты ушел к нему. — Летиция почувствовала, что готова заплакать. Элиас служил у нее очень долго, но сейчас нужно было, чтобы он ушел.
— Нехорошо оставлять вас, миссис, — покачал головой Элиас.
Летиция никогда не сомневалась в преданности Элиаса, и преданность эта делала все, что произошло с ним, еще более непростительной.
Не вмешайся она тогда, Макс мог бы забить его до смерти.
— Спасибо тебе, Элиас… но, пожалуйста, подумай над моими словами. В Эдеме никто не будет обращаться с тобой так жестоко. А я стану навещать Гэби Мэллоу, так что мы с тобой будем видеться, — сказала Летиция и неожиданно для себя протянула Элиасу руку. Элиас посмотрел на руку, потом взглянул Летиции прямо в глаза. Летиция улыбнулась — ей захотелось ободрить Элиаса, показать ему, что он не наемный слуга, а друг, о котором беспокоятся и заботятся. Элиас еще раз посмотрел на протянутую руку и неуверенно пожал ее своими загрубелыми, мозолистыми пальцами. В свете луны их руки были похожи на фарфор и уголь, и Летиция неожиданно ощутила, как гармонично могли бы жить вместе люди разных культур.
В первый раз с тех пор, как его привезли в Австралию с родных Соломоновых островов, Элиас увидел проблеск надежды.
— Взвесь все за и против, — продолжала Летиция, крепко сжимая второй рукой руку Элиаса. — Джордан велел передать тебе, что он не торопит с ответом. Но я буду очень беспокоиться за тебя, пока ты находишься здесь.
Элиас поднял взгляд на Летицию. Он едва мог поверить, что кто-то мог с таким участием отнестись к нему.
— Я подумаю… — сказал он. Голос его стал хриплым от волнения.
Летиция почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы.
— Спокойной ночи, Элиас!
— Спокойной ночи, миссис!
Элиас проводил ее долгим взглядом. Он не знал, что сзади, из-за кустов бугенвиллии, за ними с недоброй улыбкой наблюдал Мило Джефферсон.
На кухне Летиция застала Зету и Джабари. Оба были расстроены, и Летиция тотчас догадалась, что Макс накричал и на них.
— Идите спать, — приказала она.
— Но… мистер Кортленд… он велел нам…
— Я поговорю с ним, Джабари, — перебила его Летиция. — Ступайте спать, сейчас же.
Макс, вытянув перед собой ноги, лежал в кресле. В руке он держал стакан,
— Зета, еще бутылку… и поживее! — гаркнул Макс, услышав шаги за спиной.
— Тебе, я думаю, уже достаточно, — холодно сказала Летиция.
Макс выпрямился и, брезгливо выпятив верхнюю губу, медленно повернулся к жене. Его удивило, что она трезва, но от этого ее поведение каким-то образом показалось ему еще более невыносимым.
— А, так это моя чудесная непослушная жена! — сказал он с иронией. — Ну как, очень понравилось выставить меня на всеобщее посмешище?
— Мне? Да я готова была провалиться сквозь землю, когда ты ворвался в зал и начал кричать на Евангелину!
— И что, ты хочешь, чтобы я помалкивал? — Макс вскочил на ноги. — После того, как она вымазала меня грязью? Расписала про меня… будто я какой-то… рабовладелец?
— Вот ты сам и обрисовал себя! Да, ты ведешь себя с рабочими, как самый настоящий рабовладелец, и сам это прекрасно понимаешь! Ты сам знаешь, что ты сделал с беднягой Элиасом! А сейчас ты кричишь на меня, как на собаку! — закричала Летиция, пытаясь унять бившую ее нервную дрожь. Она отвернулась и, собираясь с духом, стояла несколько секунд, скрестив на груди руки. Ради того, чтобы сохранить мир в семье, она долгие годы молчала. А сейчас, когда настало время, ей было очень нелегко высказать ему все.
— Знаю, ты спрятала от меня эту вшивую газетенку! — продолжал Макс, буравя жену налитыми кровью глазами. — Что, ты думаешь, тебе поможет этот скандал?
— У тебя теперь неприятности посерьезнее той статьи, Макс. Я ухожу от тебя, — прошептала Летиция.
Казалось, что Макса внезапно ударили хлыстом.
— Стоять, будь ты проклята! — взревел он, вскочил и со всей силы хватил кулаком по столу. Летиция испуганно вскрикнула. — А Евангелина… — Макс чуть покачнулся на ногах, — поедет назад в Сидней! Я отправлю ее отсюда, даже если мне самому придется тащить ее всю дорогу. Я не собираюсь мириться с ее фокусами! И она мне больше не дочь! Бог свидетель, с этого момента я лишаю ее всех прав на мое имущество — прежде всего на Уиллоуби.
Летиция почувствовала, что настало время защитить Еву и открыть мужу свои настоящие, давным-давно похороненные в глубине души чувства. Сейчас, решившись, она уже не боялась его и ощущала в себе только странное спокойствие и непоколебимую решимость.
— Ты и не можешь лишить наследства чужого ребенка. Как я благодарна Богу за это! — воскликнула Летиция. Подумав, что, быть может, ей скоро придется горько пожалеть о сказанном, она все же почувствовала восхитительное облегчение — груз, давивший на нее два десятилетия, наконец упал с ее плеч.
Несколько мгновений Макс стоял, ловя ртом воздух и ошеломленно глядя на жену. Летиция подумала, что он сейчас упадет в обморок.
— Что это значит? — задыхаясь, прохрипел он в конце концов.
— Ты умный человек. Подумай сам. — Летиция развернулась и вышла из комнаты.
Макс никогда не чувствовал по отношению к Еве особой теплоты, но всегда приписывал это тому, что сам не занимался ее воспитанием, однако мысль, что она могла не быть его дочерью, что Летиция могла ему изменять, никогда еще не приходила Максу в голову.