Заказ на мента
Шрифт:
— Смотрите, Астафьев, как все некрасиво у вас получается. Вы приехали из своего засраного Кривова чтобы встретиться с Лопатиным. Но, вы уже наверняка знали, что дело его ведет ваш школьный товарищ. Вы входите к нему в доверие, приезжаете в тщательно скрываемое нами место, потом, почему-то, выходите из комнаты, и тут же по комнате наносится удар из гранатомета. Некрасиво все получается, Астафьев.
Юрий снова попробовал взорваться. С его головной болью это получалось плохо.
— Некрасиво?! А то, что меня взрывной волной шваркнуло о стену — это
Полковник вскочил на ноги, лицо его побагровело.
— Да лучше бы вы погибли, Астафьев, по крайней мере, вас похоронили бы, как заслуженного человека, а не как предателя! Подполковник, у вас последний шанс искупить свою вину, и признаться в предательстве. Через пятнадцать минут мне принесут распечатку ваших телефонных переговоров. Если там будет разговор по времени совпадающий с временем взрыва, то можете считать, что на вас уже одели клифт полосатый.
Разговор проходил в кабинете начальника следственного отдела, но Юрию невольно пришло в голову, что весь этот диалог логичней бы смотрелся в каком-нибудь подвале НКВД в тридцать седьмом году.
"Ему бы еще лампу мне в лицо направить, да малиновые петлицы на пиджак нашить", — невесело подумал он. Его напор иссяк вместе с приливом головной боли.
— Так кто вас послал к нам искать подходы к Лопатину? — настаивал полковник.
— Вам чин и звание?
— Да!
— Полковник Мишин, начальник криминальной милиции ОВД. И он сделал это в присутствии еще двух десятков офицеров следственной группы.
Зубихин поморщился.
— Не надо нам эту дуру гнать, Астафьев. Это ведь все был только повод!…
Докончить свою речь Зубихин не успел. Открылась дверь, и в кабинет вошел сам генерал-майор Егор Михайлович Рождественский, его непосредственный начальник. Зубихин вскочил на ноги, Астафьев же даже не изобразил подобной попытки.
— Товарищ генерал… — Зубихин попробовал доложить, но Рождественский его остановил.
— Не надо, полковник.
Он сел на стул напротив Астафьева уставился на его лицо.
— Что с вами, подполковник? — спросил он. — У вас лицо, как будто, вампиры всю кровь выпили?
— Да, и я даже знаю кто этот вампир, — Астафьев слабым жестом указал на Зубихина, а потом признался: — Голова зверски болит.
"Неужели и этот сейчас будет меня дожимать?" — подумал он.
— Это понятно, — согласился Рождественский. — Вас, говорят, контузило?
— Не только это. Там было жутко.
Генерал его понял.
— Да, это тяжело, видеть все, что там осталось…
Генерал не докончил предложение, а обратился к Зубихину.
— Распечатка звонков ничего не дала. Ни с одного телефона после приезда Круглого никто с дачи не звонил. Зато на машине этого вашего капитана нашли жучок…
Зубихин издал какой-то нечленораздельный возглас. А генерал продолжал.
— Жучок внешний, под бензобаком. Мы просмотрели пленку последнего приезда Круглова в управление и нашли момент, когда его прилепили к
— И кто это сделал? — спросил Зубихин.
— Семеницкий.
Полковник явно был потрясен.
— Но он…
— Да, он не имел подхода к делу, но знал, что его ведет Круглов. Мы проверили все его переговоры, последние двое суток он имел интенсивные разговоры с начальником охраны концерна «Сокол» Хомутовским. Вот такие дела. Так что, подполковник, — Рождественский повернулся к Юрию, — с вас сняты все обвинения и вы свободны.
Юрий медленно, быстро не позволяла боль, кивнул головой.
— Кстати, чем это тут у вас воняет, не могу понять? — спросил генерал.
— Это моими палеными волосами, — признался Юрий.
— А, а я то думаю, что это запах, как будто кто свинью палил.
Зубихин хихикнул, хотел это сделать и Юрий, но тут почувствовал, словно куда соскальзывает. И словно сквозь вату — голос генерала: — Астафьев, что с вами!? Зубихин, быстро «скорую»! Довел человека, мать твою!…
Когда Астафьев пришел в себя, обстановка изменилась кардинально. Это была явная больничная палата, он лежал, раздетый, на кровати, почему-то немного болела рука, но не это было главным. Он слышал знакомый голос, и принадлежать он мог только Ольге Малиновской.
— Сколько он может быть без сознания?! — своим обычным, резким тоном спросила она.
— Это мы сказать не можем, — ответил спокойный мужской голос. — Этот препарат сейчас промоет его мозги, и ему станет легше. Хорошо, его привезли вовремя, еще немного и был бы инсульт. Давление было под двести. О, а вот ваш муж и открыл глаза!
В поле зрения Астафьева появилось встревоженное лицо Ольги.
— Юра, как ты себя чувствуешь?
— Ничего, лучше, — очень тихо ответил он. Астафьев и в самом деле чувствовал себя гораздо лучше. Голова болела, но как-то остаточно.
Ольга же была вне себя.
— Нет, они что там, в конторе, совсем охренели! У человека жесточайшая контузия, а они его допрашивали три часа!
Юрий был настроен философски.
— А что ты хотела? Я один там остался жив, на втором этаже. Кроме меня никто ничего не знал, что там было.
— Ага, а если бы тебя хватил инсульт, то мне что потом делать? Бросать работу и ухаживать за инвалидом?
— Ну, не переживай так. Все же обошлось.
— Не совсем. Ты знаешь, что сделали эти наследники Берии?
— Что?
— Они дали интервью нашим телевизионщикам, и Рождественский сказал, что главный свидетель остался жив, и они надеются, что он даст исчерпывающие показания.
Юрий, невольно присвистнул.
— Это что, они теперь могут пальнуть из «Буратино» по окнам этой больницы?
— Вполне.
— Радостно. Хотя, у меня по жизни роль наживки, ты, разве, забыла? И у меня это хорошо получается. Ловится только крупная криминальная рыба.
— Да, пошел ты на фиг! Мне от этого что, легче?