Заклинание для хамелеона
Шрифт:
— Пожалуй, мне придется потратить немного моей драгоценной магии, — посетовал Хамфри. — Теперь уже слишком поздно, чтобы бродить по лесу в поисках другого убежища.
Он достал пузырек и занялся пробкой. Это была обычная пробка, и, как и положено пробке, поддавалась она с большим трудом, так что процедура затянулась.
— Эй, это не пузырек ли с демоном? — поинтересовался Бинк. Ему показалось, что он узнал пузырек; некоторые из них выглядели более прочными, более тщательно изготовленными и были снабжены магическими символами. —
— Хм, — буркнул волшебник.
— Он говорит, что именно этим и занят, простофиля, — сказал голем. — Поверь на слово.
Волшебник нацарапал на земле пентаграмму, поставил в середину пузырек и пробормотал что-то нечленораздельное. Пробка вылетела, и заклубился дым, постепенно превратившийся в существо с двумя парами очков, в котором Бинк узнал Борегара.
Просвещенный демон не стал даже дожидаться вопроса:
— И для этого ты меня вытащил, старина? Конечно же, это место безопасно, этот огр стал вегетарианцем. А вот ваша затея небезопасна.
— Я тебя не спрашиваю о нашей затее, — огрызнулся Хамфри, — я и так знаю, что она небезопасна. Поэтому-то я и отправился вместе с ними.
— Уж больно это на тебя не похоже — ввязываться в дурацкие затеи, да еще в ущерб собственному покою, — продолжил Борегар, поправляя на носу одним пальцем сразу обе пары очков, — Ты что, все свои шарики порастерял? Или это старческий маразм? Неужто хочешь покинуть этот мир в языках пламени, сгорая от стыда?
— Сгинь, проклятый дух! Я сам тебя вызову, если мне потребуются твои бесполезные догадки.
Борегар печально покачал головой, превратился в облако дыма и исчез в пузырьке.
— Еще одна ранимая душа, — заметил Бинк, чувствуя себя неловко. — Тебе обязательно надо держать его в заключении в такой маленькой бутылочке?
— Никто не в силах удерживать демона, — коротко возразил волшебник. — Просто не вышел срок его службы мне.
Временами его логику очень трудно постигнуть!
— Но ведь он служил тебе, еще когда я впервые встретился с тобой, а с тех пор прошло уже больше года.
— У него был достаточно сложный вопрос.
— Просвещенный демон, дающий тебе ответы, за которые ты получаешь плату, должен платить тебе за твой ответ?
На это Хамфри ничего не ответил. Бинк услышал слабый раскатистый смех и вскоре сообразил, что смех исходит из пузырька. Здесь явно крылось что-то занятное, но отнюдь не смешное.
— Думаю, лучше зайти в дом, пока совсем не стемнело, — заметил Честер, с подозрением поглядывая на дверь в жилище сира.
Бинк был не прочь и дальше поломать голову над загадкой демона, но кентавр прав.
Они подошли к двери. Это были огромные ворота, сделанные из цельных бревен железного дерева, очищенных от коры и связанных кусками хищных лиан. Конструкция привела Бинка в изумление — незаржавевшее железное дерево можно обтесать только свежесрубленным, и даже в этом случае магический топор с трудом справится с работой.
Честер раскатисто постучал в дверь. Последовала пауза, во время которой успокоилось эхо металлического грохота. Затем послышались медленные тяжелые шаги. Дверь распахнулась с такой силой, что металлические петли раскалились докрасна, а поток воздуха, увлекаемый дверью, заставил кентавра сделать шаг вперед. Из дверного проема вырвался ослепительный поток света, на фоне которого вырисовывался жуткий силуэт огра. Великан был довольно коренаст, но все же вдвое выше Бинка, рядом с ним даже эта дверь показалась маленькой. На его руках и ногах, как узлы на старом дереве, выделялись мускулы.
— У-ух! — проревел огр.
— Он сказал: дверь едва лишь отворил, столько вони напустил, — перевел голем.
— Вони! — воскликнул Честер, — Да это от него в первую очередь воняет.
Кентавр был прав. Похоже, огр не верил в магию чистоты. Тут и там на его теле виднелись засохшие комья грязи, и от него исходил ужасный запах гнилых овощей.
— Помните, что у нас нет желания ночевать под открытым небом, — предупредил своих спутников Бинк.
Кромби замири кат.
— Птичий клюв говорит, что придется с этим смириться, тугодум.
— Вот пусть сам и терпит, — проворчал кентавр.
Огр зарычал.
— Каменная морда говорит: я-то думал, что тут воняет, а это грязный грифон гуляет.
Разгневанный грифон набычился, полураскрыл свои сверкающие крылья и заклекотал.
— Это можно легко исправить, если хорошенько дать тебе в нюх, — перевел голем.
Великан напыжился так, что стал казаться еще больше, и взревел.
— Оторву тебе башку, истолку ее в муку, — перевел голем.
Затем последовала смесь рычания и квохтанья, во время которого голем воспроизводил весь диалог.
— Ну-ка выйди сюда и повтори, голова садовая,
— Заходи ко мне в домишко, клювастая мышка, и твои косточки затрещат, как досточки, я поддам тебе так — улетишь на чердак.
— Да твой чердак развалится, как только ты шевельнешь мозгой! — прочирикал Кромби.
— А что, все огры говорят стихами? — поинтересовался Бинк, когда в диалоге возникла пауза для подбора новой серии оскорблений, — Или это выдумка голема?
— Этот маленький болван туп, как истинный чурбан, — перевел голем, но тут же со злостью завизжал: — Это кто еще маленький болван, морда твоя лягушачья, да…
— Огры, как, впрочем, и все существа, бывают очень разными, — вкрадчиво заметил Хамфри. — Похоже, нам попался вполне дружелюбный.
— Дружелюбный! — воскликнул Бинк.
— Для огра — да. Пожалуй, будет лучше, если мы зайдем в дом.
— Из тех, кто так смел, я супчик ел, — прорычал, пользуясь големом, великан.