Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1
Шрифт:
– Понятно… – Чжаньцюн опустил глаза и прикусил губу.
– Это Ли Ломин, да? – Чжаньцюн кивнул, и Андрей продолжил. – Но хуже всего то, что я забыл всё, чему меня здесь учили. Меня сейчас даже заклинателем нельзя назвать. Я забыл, как заклинать, как работать с ци, с какой стороны браться за меч… Боюсь, мне придётся опять вернуться к холодному окну, вместе с моими собственными учениками.
Сказал и удивился – что ещё за холодное окно? Десять лет у холодного окна – так говорят о том, кто упорно учится, невзирая на лишения, тут же подсказала чужая память. Интересно, какие ещё сюрпризы она преподнесёт?
– Не думаю, что
Андрей кивнул – ночной охотой называли истребление нечисти, хотя оно могло происходить и днём.
– Хорош я на ней буду, не зная ни одного приёма, – с усмешкой сказал он. – Послать любого из моих мальчишек, и то будет больше толку.
– Не расстраивайся, шиди. Всё будет в порядке, ты быстро восстановишь навыки. Твоё тело всё помнит, надо просто повторить.
В словах Чжаньцюна был смысл – не только память на язык и идиомы, память тела тоже сохранилась, сегодняшнее одевание тому пример. Или еда палочками. В прошлой жизни Андрею приходилось несколько раз пользоваться палочками для еды, когда он заходил в японский или китайский ресторан и желал проникнуться обстановкой по полной программе. Заодно Андрей пришёл к выводу, что жалобы на трудности овладения этой наукой сильно преувеличены. Главное, чтобы показали, как их правильно держать, а там уж освоишься – чтоб вообще ничего до рта не донести, это надо выдающейся кривизны руки иметь. Но всё равно было непривычно и не очень удобно, а потому медленно. Здесь же Андрей не раз ловил себя на том, что, проголодавшись, молотит принесённую еду со скоростью необыкновенной, а однажды, задумавшись, вдруг обнаружил, что споро подбирает палочками отдельные оставшиеся рисинки. На такой подвиг он едва ли был способен прежде.
Так что мышечная память сохранилась, в этом глава Ши совершенно прав. Но хватит ли этого для овладения мечом?
– Шиди? – настойчиво позвал Чжаньцюн. – Всё будет хорошо, слышишь? Ты поправишься и всё вспомнишь. Я тебе помогу. Все помогут. Ты слышишь?
– Слышу, – отозвался Андрей, чьи мысли неожиданно приняли иной оборот. – А, кстати, сколько мне лет?
– Лет? – Чжаньцюн моргнул, удивлённый не то внезапной сменой темы, не то тем, что Линьсюань до сих пор не взвился и не послал его куда подальше с его утешениями. – Этой весной был твой двадцать девятый день рождения.
Андрей нахмурился, однако соотнести возраст Линьсюаня с событиями в книге ему не удалось, как он не старался. И было ли там вообще упоминание о его возрасте? Андрей мало обращал внимания на цифры, когда читал.
– Ага… А год сейчас какой?
– Пятнадцатый год эры Имин.
Уже несколько легче. Имин – эра Праведности и Света, обозвали же… Значит, и главному герою романа сейчас лет четырнадцать или пятнадцать. Эру Имин провозгласили, когда свергли последнего императора, и тогда его единственный сын был ещё совсем младенцем. Когда он вступил в орден Линшань? Во всяком случае уже подростком, сам же Линьсюань не преминул указать на то, что тот приступает к обучению слишком поздно, мальчиков старше двенадцати в ученики к заклинателям не берут. Забыв при этом упомянуть, что нет правил без исключений и что сам он угодил в ученики
Правда, золотое ядро у юного Хэн Аня, ещё не ставшего Линьсюанем, уже так-сяк, но было на стадии формирования. А вот у принца инкогнито не наблюдалось даже зачатков – и даже после пяти лет обучения стать заклинателем ему так и не удалось. Андрей при чтении этому даже несколько удивился – он-то, начиная первые главы, полагал, что ему предстоит рассказ о становлении великого мага, то есть заклинателя. Но оказалось, автор через сюжет и устами героев решила донести мысль, что каждый должен заниматься своим делом. Когда власть достаётся людям, и без того обладающим возможностями, которых нет у всех остальных, ничего хорошего заведомо не выйдет.
Хотя Андрей полагал, что всё зависит от того, что это за люди. С тем, чтобы стать самодурами и измучить подданных поборами и конфликтами, правители веками справлялись и безо всякого заклинательства.
– Шиди? О чём задумался?
– Да так, ни о чём, – Андрей вынырнул из своих размышлений и улыбнулся собеседнику. – Ещё по одной?
Чжаньцюн посмотрел странно, но налил без возражений.
– Насчёт восстановления твоих знаний и навыков… – сказал он, когда они выпили вторую порцию, – все книги в библиотеке есть, это не проблема. Я составлю тебе список, пересмотри твоё собрание, и если чего-то не найдёшь, дай знать, я пришлю всё разом.
– Хорошо.
– С заклинательством и прочими практиками тебе могу помочь я.
– А шисюна это не слишком затруднит? У главы ордена хватает дел и без меня.
– Свободный вечер для шиди я всегда найду.
Андрей кивнул, решив не спорить. Наверное, Чжаньцюн, бедняга, даже радуется возможности провести со своими непутёвым шиди больше времени. А ему самому будет легче, если его станет учить человек, не испытывающий у нему враждебности.
– Что же до тренировок с мечом… как насчёт Доу Сюя? – спросил между тем Чжаньцюн, и Андрей понял, что рано обрадовался.
– А что, это единственная кандидатура?
– Ты его помнишь?
– Ну, ещё бы. Этого… – Андрей повёл рукой в воздухе, показывая, что затрудняется подобрать определение, – даже искажение ци стереть не в силах.
– Шиди, – глава терпеливо вздохнул, – я понимаю, что вы не ладите. Но Доу Сюй действительно лучший.
– Лучший воин не обязательно лучший учитель.
– Но ведь тебе нужно только восстановиться. Не учиться заново.
– Значит, подойдёт любой.
– Шиди, боюсь, что любой не согласится. Я, конечно, могу приказать, но…
М-да, возможно, в этом он прав, не мог не признать Андрей. Будут саботировать как смогут. Спасибо тебе, Линьсюань, за отношения, испорченные с кем только можно и с кем нельзя.
– А Доу Сюй согласится?
– Я в этом уверен. Можешь думать про него всё, что угодно, но он не из тех, кто бросает камни на упавшего в колодец. К тому же он умеет держать язык на привязи. Не думаю, что шиди хочет, чтобы весть о его недуге разнеслась по ордену.
Честно говоря, Андрею это особой катастрофой не казалось: ну, разнесётся, и что с того? Зато никто не будет удивляться, если он ляпнет что-то не то или кого-то не узнает. Но вот для Линьсюаня с его болезненной гордостью такой пофигизм стал бы вопиющим, как говорят в фандомной среде, ООС-ом. Ради сохранения тайны он бы, вероятно, согласился не то, что с Доу Сюем – с лютым мертвецом дело иметь.