Заклятая невеста

Эльденберт Марина

Последние два слова он выделил особо.

— Вы не поверите, но ваша кузина уже пыталась, — заметила я. — Что, Найтриш вам об этом не рассказала?

У Золтера шевельнулись ноздри.

— Случись это при мне, ее бы разодрали в клочья.

— О, не сомневаюсь. При вас либо в клочья, либо в тлен, — заметила я.

— Клочья и тлен — это именно то, чего заслуживают предатели, — произнес он.

— А может быть, предатели появляются там, где слишком много клочьев и тлена?

Ярость, полыхнувшая в его глазах, ударила в сердце ледяным холодом.

Он

поднялся, спустя несколько минут затерявшись в мельтешащей толпе, а я убрала руки с подлокотников. Не знаю, как это выглядело в Аурихэйме, в нашем мире подобный жест был бы воспринят, как пренебрежение к своей супруге. Сейчас я была искренне счастлива, что «супруг» меня оставил, потому что наконец-то смогла поискать взглядом Лизею.

Ее нигде не было.

Это заставило сердце забиться чаще: неужели Льер найден? Как бы я хотела знать, что с ним все в порядке, что он свободен! Лизея обещала, что так и будет, она говорила, что Наргстрен и Ронгхэйрд очень сильны, и что вместе они сумеют разрушить любые отводящие чары.

Обернулась на Амалию, но она исчезла.

Час от часу не легче! Куда эту девчонку понесло в самый ответственный момент?!

В ту минуту, когда я уже готова была идти ее искать, девушка вынырнула из толпы. Приблизившись ко мне, склонилась в реверансе и шепнула одними губами:

— Лизея просила передать, что все хорошо.

Я удивленно взглянула на нее, и в эту минуту увидела Наргстрена.

Он прошел мимо, едва склонив голову — со стороны могло показаться, что в знак приветствия, тем не менее это был знак совершенно иного рода. И я поняла, почему Лизея попросила Амалию о помощи: после нашей сегодняшней ссоры это был самый лучший вариант.

Во рту пересохло теперь уже отнюдь не от жажды, я расправила платье, чтобы не сцепить руки прямо на коленях. Несмотря на то, что все внутри дрожало от напряжения, теперь я знала, что Льер жив и что с ним все в порядке. От осознания этого сначала захотелось плакать, а потом парить. Я даже почти ничего не почувствовала, когда увидела Золтера, широким шагом идущего к трону. Все расступались, музыка смолкла.

Опустившись на трон, он вскинул руку:

— С донесениями от границ Пустоты мои главнокомандующие прибудут через минуту, а пока…

— А пока, — я поднялась, резко перебив его и понимая, что другой такой возможности просто не будет. — Я должна признаться в том, что все это ложь. Я и его аэльвэрство никогда не были супругами.

Иллюзия браслета, подчиняясь моей магии, спала мгновенно, открывая на обозрение мой узор. Толпа ахнула.

— Более того, мы никогда не были мьерхаартан, — я провела пальцами по узору, повторяя его контуры. — Это плетение просто прикрывает мою истинную суть. Суть элленари.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, была звенящей. Ярость Золтера, вломившаяся в нее, искрила как не столь давно открытое в нашем мире электричество, грозя уничтожить меня на месте. Я собиралась продолжить, когда увидела в конце зала Лизею с расширенными от ужаса глазами.

Поймала ехидную улыбку Амалии,

споткнулась взглядом о прильнувшую к Наргстрену Ирэю, которая послала мне воздушный поцелуй.

А в следующий миг рядом со мной поднялся Золтер.

Сковавший меня по рукам и ногам страх был настолько силен, что я едва сумела вдохнуть. Потому что, глядя в глаза Лизее я поняла: Льер все еще там. Где-то, где он его держит. Скорее всего, в закаленных антимагией цепях, о которых он мне рассказывал.

— Вероятно, эта женщина повредилась рассудком. — Голос Золтера ударил в сознание, разбивая оцепенение, в котором я пребывала. — И в этом отчасти моя вина. Сила и магия Аурихэйма, быть может, стали для нее непосильной ношей.

Он повернулся ко мне.

— И это, вне всяких сомнений, большое горе для нас всех. Но что самое страшное — ее решили использовать. Ее слабость и хрупкость решили использовать, чтобы разрушить все, к чему мы шли столько тысячелетий. Этот узор — иллюзия.

Моя кожа очистилась в считанные секунды, на запястье вспыхнул браслет.

— Сожалею, но я вынужден вас оставить. Мне нужно решить, что делать с супругой. Но главное, — Золтер сделал выразительную паузу и посмотрел мне в глаза, — решить, что делать с теми, кто возомнил, что может использовать ее светлую силу против меня. Пойдем.

Мне протянули руку, ударивший меня приказ был насквозь пропитан чарами. Они вломились в мое сознание, запечатав внутри собственного тела, и я вложила руку ему в ладонь.

Через ползала я прошла рядом с ним, сопровождаемая взглядами элленари: растерянными, изумленными, ошарашенными, даже огорченными. На некоторых лицах сквозила ярость, на других — досада и грусть. Среди них выделялось лицо Ирэи, которая направилась к нам.

— Кузен, мне так жаль, — прошептала она. — Могу я чем-то помочь?

— Пошла вон, — процедил Золтер, не останавливаясь.

Ирэя же наклонилась к самому моему уху, скользнув ядовитым шепотом по щеке: «Секрет уже не будет таковым, если о нем знают трое, не так ли?»

Ее слова змеей заползли в сердце, чтобы ужалить болью. Я видела, что Наргстрен общался с ней, знала это — и все равно позволила себе ему довериться. Я подставила Лизею, я подставила Ронгхэйрда, и я своими руками убила Льера. Потому что первое, что сделает Золтер, когда закончит со мной и с ними — пойдет к нему. У него будет еще множество способов заставить меня подчиниться: одного за другим в Аурихэйм доставят моих родных.

И тогда…

Улыбка Ирэи полоснула, как лезвие отравленного кинжала.

Сердце сжалось, а следом в груди полыхнуло нечто неведомое. Нераскрытое, незнакомое, горящее яростью, но не той, что затмевает рассудок, а чистой, пламенной, светлой. Я не сразу поняла, почему в запечатанном портьерами зале стало светло как днем. Полумрак, метнувшийся по стенам в углы, растворился в ослепительно-ярком свете вместе с последними крохами иссиня-черных осветительных искр. Золтер отдернул ладонь, словно не веря своим глазам, особенно когда я резко остановилась.