Заклятие нибелунгов. Амулет дракона

Хольбайн Вольфганг

Зигфинн знал, что его мать склонна к меланхолии и мрачным мыслям, но ему еще не приходилось сталкиваться с этим в ночное время, да еще и в собственной комнате. Осторожно отстранившись, он взял полотенце, собираясь вытереть волосы.

— Конечно же, но почему ты решила сказать мне об этом в столь ранний час?

Вместо ответа Кари сунула руку в карман юбки и вытащила какую-то золотую вещицу. Зигфинну показалось, что это фигурка ящерицы, качающаяся на длинной цепи.

— Я хочу дать тебе вот это.

Принц осторожно взял украшение.

Оно было довольно тяжелым, и в свете зажженных свеч он увидел, что это не ящерица, а покрытый чешуей монстр с кожистыми крыльями и распахнутой пастью. Фигурка была не больше ладони, но выполнена с учетом мельчайших деталей, и даже зубы были обработаны так, что можно было поцарапаться, если не обращаться с украшением достаточно осторожно. Вместо одного глаза на морде чудовища зияла дыра, в которую Кари вдела цепочку.

Зигфинн знал, что значит это украшение, и понимал всю опасность.

— Дракон.

Хотел он того или нет, но в этот момент принц вынужден был вступить с королевой в заговор. Никто не должен был об этом знать, в первую очередь король. Исландия была христианской страной, Зигфинн прошел обряд крещения, а по воскресеньям молился.

Дракон же был символом древних богов, мрачным воспоминанием о временах варварства, проклятием рода исландских правителей. О древних верованиях не говорили, манускрипты сжигали, а старых идолов выбрасывали в море. Прошлое должно было стать лишь воспоминанием, которому суждено померкнуть. Таков был приказ, передававшийся от короля к королю. Исландия была обращена к богу, который не терпел других богов.

Показав сыну дракона, Кари свела на нет многолетнюю тайну, обнажив то, что давно было скрыто под землей. Сейчас нечего было отрицать и негде было спрятаться от истины. Увидев беспокойство в глазах сына, Кари произнесла:

— Он защитит тебя. Я чувствую, что грядет что-то недоброе. Что-то значимое. И, к сожалению, уже не будет так, как раньше.

Зигфинн хотел упрекнуть мать в суевериях, которые могут привести к серьезной ссоре с королем, но ее слова нашли в нем какой-то отклик, пробудили что-то знакомое, внушающее страх. Юноша покрутил золотой амулет в руке.

— От чего он должен меня защитить? И почему именно меня?

Кари вновь села. С явным трудом подбирая слова, она сказала:

— В твоих жилах течет кровь Зигфрида, ты потомок того, кто убил дракона. Ты первый в череде поколений, и любой, кто знает древние истории, может это увидеть.

Зигфинн почесал в затылке.

— Я не герой и не победитель драконов. Посмотри на меня.

Кари кивнула.

— Потому что ты родился в мире, который уже не нуждается в героях. Новая вера объединила континент и ослабила бдительность народов. Но что-то грядет. Что-то, с чем никому не справиться. Таково было пророчество.

Принц не очень-то увлекался всеми этими историями, хотя, конечно же, ему льстила мысль о том, что он ведет свой род от героя. Но сейчас он устал, был сбит с толку

и ему интереснее была собственная подушка, чем умные ответы матери.

— Тогда я буду носить этот амулет для защиты… и в знак благодарности.

— Но только так, чтобы твой отец ничего не заметил, — сказала Кари.

— Обещаю. — Зигфинн с готовностью кивнул.

Королева встала, чтобы дать принцу хоть немного поспать, но у двери вновь остановилась.

— Ты мне не веришь, Зигфинн. Я же вижу. Ты воспитан для того, чтобы уничтожить прошлое и клеймить древние легенды, называя их пустой болтовней. Я не осуждаю тебя, ведь ты воспитан в духе христианства. Но сейчас прислушайся ко мне… хотя бы из уважения. Носи амулет своих предков. Ради меня.

С этими словами она вышла из комнаты, а Зигфинн остался, опешив еще больше, чем раньше. В предрассветных сумерках он вновь посмотрел на золотого дракона и подумал о древних легендах, но эти мысли вытеснялись мыслями о Брунии. Придворные уже начали заниматься каждодневной работой, когда принц провалился в беспокойный сон, наполненный горячими обнаженными телами, чьи крики могли свидетельствовать как о страсти, так и о боли…

Видящая стояла на самой высокой точке скалистой гряды, защищавшей исландский порт прямо у выхода в море. Она оперлась на посох, щадивший ее старые усталые ноги. Выжженные глаза не видели замка, и все же Видящая знала, что там происходит. На нее волнами накатывали чувства. Страсть, страх, отвага. Она хорошо знала все это, ибо когда-то испытывала эти чувства сама.

— Все начнется заново, хотя никогда и не заканчивалось, — прошептала она, и вороны, собравшиеся вокруг нее на скале, согласно закаркали.

Внезапно она вздрогнула, судорожно схватившись за посох, и невидимый порыв ветра налетел на нее, развеяв ее черные волосы.

— Тыыыыы здесссссь…— прошептал ветер. — Тебеее здесссь нееее раааадыыы…

Видящая не знала, когда нибелунги заметят ее и она уже больше не сможет утаивать свое присутствие.

— Это не ваше место и уже давно не ваше время, — проворчала она, пытаясь не выказывать страха. — Почему бы вам не отправиться в свой лес и не умереть вместе с последними воспоминаниями людей?

— Этооо внооовь будееет нашшшше вреееемя… — прошелестели невидимые создания. — И нашшше мееееессссстооо…

— Вы так часто проигрывали бой. Неужели все унижения последней тысячи лет вам показались недостаточными?

Голоса нибелунгов стали громче, и скала под ногами Видящей завибрировала. Вороны взлетели в воздух.

— Предааательсссствооо! Предааательссство! Игрыыы и сссудьбыыы! — кричали нибелунги. — Побееееда принадлежит нам! Нам принадлежит влассссть!