Заклятие слов
Шрифт:
Об этой фее он и говорит:
Я в странствиях ноги свои натрудил –
Неотступен огонь в голове! –
Чтоб ее отыскать, и ее приласкать,
И увлечь по свежей траве.
И вплоть до скончанья земных времен
Срывать мы будем вольны
Золотые яблоки солнца
И серебряные – луны.
И у меня… Да, у меня странное отношение возникло к этому писателю-переводчику. Вроде бы, человек, который такое красивое стихотворение перевел, сам должен быть чем-то похож на Энгюса, иначе бы зачем ему переводить? И книжки он пишет ничего, в смысле
(Правда, я немного смягчилась потом, когда прочла, что эта фея бегала от Энгюса, стыдясь того, что она заколдована: она день человеком была, а день – лебедем, вот она и пряталась постоянно, чтобы Энгюс не увидел, как она превращается. А как Энгюс прознал об этом и ее расколдовал, так они и стали бродить вместе «до скончанья земных времен», и до сих пор, получается, бродят. Но, по мне, это тоже женская хитрость, чтобы цену себе набить. Почему ей было не сказать, сразу и попросту: «Энгюс, милый, ты же бог, ты все можешь, расколдуй меня, пожалуйста!»? А? То-то...)
Так вот, с этими писателями странные штуки происходят. Ждешь, по тому, что он пишет, что он должен выглядеть если не как Энгюс, то хотя бы как Ричард Гир или Колька Кутузов, а увидишь его, в телевизоре, или где – “страшненький, ципенький”, как моя бабушка говорит. И если б этот приехал и вот таким Дуремаром оказался… Ужас! В общем, не хотелось мне видеть этого писателя, чтобы не разочаровываться.
И второе. Это стихотворение мне настолько родным стало, что мне казалось несправедливым, что это не я его написала и перевела. Такое ощущение было, будто Йейтс и этот писатель у меня его украли. Подождать не захотели, пока я подрасту и напишу его еще лучше, чем они, потому что оно – мое, факт, тютелька в тютельку!
Спросите, при чем тут Колька Кутузов и почему, вспомнив о нем, я сразу и о стихотворении вспомнила? Да ясно ж, по-моему! Мне так часто воображается, что Колька – это Энгюс, а я – та самая фея, и мечты бывают, чтобы это на мой зов он оглянулся и увидел, что
Из света был облик ее сотворен,
А волосы – яблони цвет,
И в бледном рассвете уже исчезал
Мерцающий силуэт.
Словом, чтобы он меня настоящей феей увидел, а не просто хорошим другом. Хотя я бы тогда от него побегала, чтобы голова у него закружилась, это я точно вам говорю.
Вот это, наверно, тетка Тася и имеет в виду, когда говорит о “влиянии книг на жизни и судьбы людей”.
В конце концов, я и есть утренняя фея, без скидок. Я ж в тетку Тасю, и такой красавицей расту!
Но это все ладно. Как взрослые говорят, “вопросы будущего”. А пока я отправилась разыскивать Кольку Кутузова.
Колька был дома, играл на компьютере в “Чемпионат мира по футболу”. Игра мощно сделана, прямо как будто телевизор смотришь.
Как я поняла, Колька благополучно провел сборную России через несколько этапов и теперь играл против немецкой команды за выход в полуфинал.
– Слушай! – накинулась я на него. – Тут такое происходит, такое происходит!..
Колька, ошарашенный моим напором, отвлекся от игры, и немцы тут же забили ему гол.
–Прямо как в жизни, – вздохнул Колька. – Даже здесь порадоваться не дадут… – он выключил игру и повернулся ко мне. – Ну? Что у тебя такое?
Я стала рассказывать. Когда я закончила, Колька уже не жалел, что я отвлекла его от виртуального футбола.
– Да… – сказал он. – Да-а… Тут есть, над чем подумать!
– Вот именно! Иначе бы я к тебе не обратилась! У тебя есть какие-нибудь идеи?
Колька немного подумал.
– Первая идея напрашивается. Когда этот писатель приедет, мы должны неотступно за ним следить. Ворон не просто так призвал его в наш город…
– Ты веришь, что это сделал ворон?
– Абсолютно. А зачем – это мы узнаем. Ворон сам поведет его туда, куда надо. Или подстроит ему нужные встречи. Все это мы должны засечь и зафиксировать. И второе…
– Да?
– Ворон как-то связан с библиотекой, с книгами, все исходит оттуда. Значит, искать разгадку ворона мы должны на его территории.
– Ты предлагаешь отправиться в библиотеку…
– И перебрать все книги, которые так или иначе имеют отношение к черным воронам, совершенно верно. От “Энциклопедии птиц” до всяких там стихов, понимаешь? И, разумеется, надо будет и все эти “Энциклопедии чародейства” и прочие перелистать, какое там значение ворон имеет в магии. У нас есть несколько дней, и мы многое должны успеть. А чем больше мы будем знать, тем лучше сумеем выработать план действий.
– Так пойдем немедленно!
– Пойдем, – согласился он…
ГЛАВА ВТОРАЯ
В БИБЛИОТЕКЕ
Да, она нисколько не изменилась. Я успел сосчитать в уме, пока она шла ко мне, что, если в то время, когда мы познакомились, ей было лет восемнадцать-девятнадцать, то сейчас ей где-то тридцать два – тридцать три, а то и немного поболее. Но выглядела она все той же семнадцатилетней девушкой, разве что жесткости в ней прибавилось. Эта жесткость, это умение поставить себя перед миром, были и в ее лице, и в ее тонкой фигурке (назвать эту фигурку, при всей ее тонкости, хрупкой или изящной я бы не взялся – в этой фигурке была прикованность к земле, ощутимо материальной и весомой она была, как бывают ощутимо материальны и весомы фигуры людей, постоянно занятых тяжелым физическим трудом; да, крепкая крестьянская закваска угадывалась в тонкой библиотекарше).
И кисти левой руки не было... Хорошо, я был к этому подготовлен, и сумел “не заметить” эту отсутствующую кисть и аккуратный белый чехольчик, надетый на руку.
– Я очень рада, что вы откликнулись, – сказала она. – Благополучно доехали?
– Более чем. А вы ни капли не изменились...
– Стараюсь... – она помахала рукой. – Сергей, возьми ящики! – крикнула она медленно приближающемуся к нам мужчине. – Сергей мне помогает, – объяснила она. – У него “москвич”, и мы довезем вас прямо до гостиницы. Номер заказан. А гостиница, если вы помните, почти напротив библиотеки.