Заклятые враги
Шрифт:
Кальтэн выглядел так, словно его только что сняли с виселицы - до такой степени он побледнел. Мужчина то и дело проводил рукой по подбородку, но так и не ощущал лёгких уколов своей двухдневной щетины - очевидно, Фэзу надо было бриться едва ли не два-три раза в сутки, а он так себя запустил.
Моника сидела у кровати больного и скороговоркой шептала какие-то заклинания. Но она не колдовала, а просто перебирала их в уме, Сэя это чувствовала.
А ещё знала, что она - даже она!
– ничего не могла сделать.
Юношу,
Сэя возблагодарила бы богов, что это не Шэйран, но… Разве ж она верила? Хоть во что-то? Нет, конечно же, и против этого проклятия бессильны даже боги, об этом Тальмрэ отлично знала.
Антонио Карра был сыном Высшей Ведьмы Кррэа и главы стражи Кальтэна Фэза. О второй части Сэя узнала задолго до того, как Дарнаэл поведал душетрепещущую историю о том, как Тэзра старательно лишила отца возможности узнать даже о том, как зовут его сына.
Потом, естественно, Дар ему сказал, явно как и пояснил, что с Антонио всё в порядке, но ведь нормальному отцу мало одних рассказов, да?
Антонио походил на тень самого себя. Его кожа была словно измазанной мелом, да и казалось, что причудливые тени на щёках - тоже последствия отнюдь не фантазии Сэи. Она содрогнулась, то ли от ужаса, то ли от отвращения - Карра шептал что-то сквозь полубезумие, но не мог до конца сформировать фразу.
Он был в сознании. Удивительное дело - парень ещё старательно боролся против страшного проклятия, основанного на интуитивном посыле.
Ведьма, что его заколдовала, очень сильна, но при этом бестолкова. Она не знает толком ни единого заклинания, поэтому слепила из осколков своей уходящей памяти, как могла предположить Тэзра, такой вот кошмар. И снять его реально только со смертью той незнакомой волшебницы.
– Что происходит?
– Тальмрэ посмотрела на Монику.
Конечно же, Лэгаррэ была ей хорошо знакома. Ученица, о которой столько всего хорошего рассказывала мать. Самаранта обычно терпеть не могла всех своих учеников, вот только Монике отводилось в её ненависти особое место, словно маленькая шкатулка для лучших.
Насколько ненавидела старшая Тальмрэ Шэйрана Тьеррона за его силу, настолько за это же могущество она и обожала Монику.
В чём-то она ей завидовала. Потому что Самаранта должна была выторговать свою магию, а после дополнять её долгими годами стараний и учёбы, лишившись напрочь красоты, а вот Монике удалось сохранить и внешность, и Силу, когда она вступила в Вархву, и… Да, это жестоко. Одним достаётся столько всего, а другим лишь жалкие огрызки, крохи пирога, но… Это не имело значения.
Самаранта ценила Монику. Она видела в ней отчаянную веру, надежду на то, что Эррока когда-то станет самым могущественным государством на свете, а остальное, как известно, не
Самаранта думала, что однажды Мон станет ещё одним кирпичиком её долгой дороги славы, а ещё считала, что однажды Лэгаррэ отдаст ей магию ради красоты или красоту ради магии.
Что-то из этого списка.
И у Тальмрэ-старшей был даже план, как это можно получить - гадкий, коварный, но весьма умный, как про себя нехотя отмечала Сэя.
– Прокляли. Прибыл вчера вечером. Рэй помогал мне его поддерживать, вливал силу, для него это не составляло никакого труда, - приятный голос Моники вернул в реальность, - вот только и сам куда-то улизнул. И что хочешь, то и делай с вот этим счастьем. Я не могу вмешаться, мне не хватает магии даже на то, чтобы пробиться сквозь фон.
– Его сил хватит только на то, чтобы дотянуть до завтрашнего утра, - равнодушно поставила диагноз Сэя.
– Вливать силы - лишь мучить парня и разбрасываться ценным ресурсом. Разве что проклявшую его к тому времени убьют.
Моника кивнула. Судя по тому, что Кальтэн даже не побледнел ещё сильнее, он либо дошёл до грани, за которую может заступить разве что мертвец, либо уже слышал этот жестокий, но верный приговор. И Моника, и Рэй не были дураками, пусть Шэйрана и прозывали серым троечником все годы учёбы, так что, они могли поставить диагноз уже очень давно…
Антонио протянул руку, но так ни до кого и не дотянулся. Сэя и Моника отшатнулись от него, как от прокажённого, и хотя Кальтэну жутко хотелось похлопать сына по плечу, успокоить, он не мог этого сделать, потому что этой стране нужен был ещё живым и здоровым.
Зараза перешла на ту стадию, что уже передавалась через прикосновения.
– Заход солнца… - прохрипел Карра.
– Рэй… Там…
Моника бросила на него подозрительный взгляд, но требовать, чтобы Антонио умолк, не стала, будто бы заподозрила, что в его словах может быть что-то важное.
– Пропасть… - выдохнул Антонио и вновь провалился в забвение.
Сэя знала, что это могло означать. Даже особая расшифровка не потребовалась. Шэйран отправился на поиски той, что прокляла Антонио. И вряд ли он сможет пережить подобного рода сражение без посторонней помощи, даже если очень и очень постарается.
Увы.
И Сэя знала, что если она с чистой совестью могла позволить Антонио погибнуть, но Рэю отправиться к праотцам никак нельзя. Иначе случится то, чего они ни в коем случае с Моникой не должны были допустить, пусть Лэгаррэ и не догадывалась о существовании какого-либо своего призвания.
Она повернулась к Кальтэну, выпрямилась, подобно королеве - впрочем, она и была ею, пусть мысли отчаянно отрицали этот факт.
– Где тут есть пропасть?
– сухо поинтересовалась она.
– Мы с Моникой немедленно отправляемся туда.