Заклятые враги
Шрифт:
Пятеро.
Он убил пятерых, и на руках Эрлы было всего двое, но девушке казалось, что наоборот. Она вспомнила шрамы – десять шрамов… За каждого раненного при сопротивлении? За каждого убитого?
Она не помнила, за что мать назначала цену, но на руках Марсана была кровь. Когда-то. Наверное.
Он тоже позеленел, но не подавал виду. С силой рванул её за руку, утаскивая из пещеры, заставил идти быстрее, легонько толкнул в спину, не дав ни единого шанса остановиться.
Принцессе казалось, что земля под ногами попросту тает. Её тошнило,
Всё это было таким жутким, и девушка устала даже делать вид, что борется, не говоря уже о чём-то другом.
Она рухнула на траве, пытаясь оттереть от крови руки. Узкое ущелье наводнилось вороньём – они словно чувствовали, куда надо мчаться, и слетались в пещеру. Кровавые следы на руках смешивались с собственной алой жидкостью, что била из плеча – Эрла только неуверенно скосила взгляд, будто бы пытаясь убедить себя в том, что всё хорошо, но получилось как-то неважно.
– Пойдём, давай, - Эльм дёрнул её за руку. Рядом заржал чужой конь – вероятно, главаря шайки.
Марсан потянул его за поводья, за собой, ткнул какой-то хворостиной и родного, и процессия медленно потянулась по узкой горной дороге. Дождей уже не было, можно пройти спокойно – почти, - вот только девушке казалось, что она не ступит и шагу.
Он силком усадил её в седло, запрыгнул и сам, а после пришпорил своего коня. Её собственный помчался вперёд уже чисто автоматически, будто по приказу, и Эрла не шевелилась, не пыталась удержать его на особо опасных поворотах.
Они бежали. Бежали позорно, довольно быстро, потому что всякое может быть, потому что в шайке всегда куда больше, чем семеро – может, их двадцать?
…Эрла буквально выпала из седла на ходу. Она не помнила, когда они успели остановиться, но, так или иначе, Эльм не стал настаивать на том, чтобы ехать дальше, а ссадил её на землю, поддерживая за талию, а после устроился у противоположной стены, с таким же хмурым взором, как и прежде. Равнодушие и ненависть в одинаковой степени озарили его лицо, оставив след чего-то ещё, какого-то глупого упрямства.
Зелёные глаза зло прищурились, словно Эльм высматривал какую-то жертву, а после он рванул бутыль, привязанную к седлу того коня, на котором прискакал разбойник.
Его жертва.
Он откупорил её привычным быстрым движением, а после принялся пить – большими глотками, не чувствуя вкуса, и Эрла даже не знала, что это такое. Обычно так пьют воду – когда только-только пришли с долгой дороги и мечтают просто промочить горло.
Она неуверенно протянула руку, будто бы желая попробовать, но Эльм коротко презрительно фыркнул. Это не было отказом – тонкие девичьи пальцы сжались вокруг горла, и она даже сделала несколько таких же глотков, но после закашлялась.
Спиртное.
Она даже не поняла, что именно – перед глазами моментально поплыло, и девушка закашлялась не от
Костёр они не разводили. Это была всего лишь маленькая полянка среди горных дорог, где лошади остановились пожевать траву, а остальное их мало волновало. Спать тут тоже казалось невозможным, но Эрла не знала, сколько времени она провела в седле.
– Тепличное растение, - презрительно выдавил Эльм, пьяно поглаживая её по спине. Эрла громко всхлипнула.
– Тебе легко… - прошипела она, закусывая губу. – Я никогда… Никогда не… - она задохнулась. – Не убивала.
Чужие руки кольцом сошлись вокруг талии. Он выпил куда больше, но пробрало его так же, как и её. Постепенно всё кругами шло перед глазами.
Он – убивал. Эрла об этом знала; но он убивал в бою, может быть, неравном, но всё же. Это другое.
Может быть, и лично тоже. Глаза Эльма, колючие и злые, даже не смягчились от выпитого; казалось, перед ним тоже рваными рядами вставали трупы. Воспоминания постепенно ускользали, и она предпочитала не видеть того, что показывало его сознание.
Она устало провела пальцами по виднеющемуся шраму, что пересекал его грудь. И даже не знала, кто его оставил.
Убийца или жертва.
…Эрла прежде видела смерти. Не только во время публичных казней, там оно казалось чем-то обыденным, по крайней мере, отчасти правильным. Но она видела, когда человек убивал, потому что был загнан в угол.
На них тогда напали. Эрле казалось, что ей было лет двенадцать, может, чуть меньше, но тогда ещё Рэй точно был с ними. Мать куда-то удалилась, а после отец не раз говорил, что, может быть, проклятых убийц подослала и она – но к своей единственной принцессе…
Эрлу, впрочем, никто не тронул. Её отмели в сторону, явно собираясь убить тех, кто мешал. Она подозревала, что так просто пытались подставить бабушку или маму; маму, потому что бабушка любила Рэя больше всех на свете и не посмела бы отдать приказ даже ранить его.
И они понятия не имели, на что способен король Дарнаэл.
Он выстрелил ровно три раза – столько было противников. Быстро, методично, никто даже не понял, откуда в руках мужчины появилось оружие.
Короля убить было не так просто. Он уже воевал, но впервые в жизни, наверное, кто-то так нагло, без честной битвы, пытался перерезать ему и его детям горло.
Три выстрела. В голову. Три трупа. Три мёртвых разбойника, её собственный крик, потемневшие синие глаза отца.
Брат, у которого впервые в жизни магия сорвалась с цепи – а его ведь убеждали, что он не умеет колдовать.
Тогда они превратились в зелёные статуи. Так быстро, так мгновенно, словно Шэйран проделывал подобное тысячи раз.
Отец запретил говорить матери. Почему – никто не знал, но Эрла умудрилась как-то быстро справиться с тем. Да, она видела трупы. Но она никогда не создавала их собственными руками.