Заклятые враги
Шрифт:
— Зачем ты сюда пришёл? — наконец-то спросил Рэй. Он, казалось, искал в мыслях или в душе нечто неизвестное ему, но найти так и не смог — вечно путался, сбивался, не знал, что и делать со странными ощущениями живого, реального мира.
Тем, кто побывал за гранью, всегда слишком трудно привыкнуть к миру заново. Особенно если, так или иначе, никто не желает оставить даже и десяти минут на отдых и восстановление, когда напряжение становится слишком сильным.
Дороги его жизни давно уже разошлись в разные стороны. Ему стоило бы, по-доброму, умереть там, от руки Тэллавара, но этого отчего-то не случилось. Напротив, Рэй чувствовал
Тэравальд поднял на него свои по-эльфийски раскосые глаза, странного, неопределённого цвета, словно волшебство действовало и на них, и покачал головой.
— Нам надо на Ньевидд.
Рэй ничего не ответил. Он, как и все на континенте, знал об эльфийском острове, знал о легендах, что несколько сотен лет назад пугали всех, но, равно как и большинство людей, не верил в них. Эльфы были, Тэравальд тому подтверждение, но это не означало, что они способны на то, о чём поётся в сказках.
Но он не мог возразить. Сказать “нет” означало подписаться под принятием собственного решения, а Рэй даже думать нормально не мог. Кровь бурлила в жилах, словно рвалась на свободу, и ему было трудно дышать. Перед глазами всё ещё стояла чья-то тень и рубиновый песок, сыпавшийся потоком на рану.
— Зачем? — наконец-то спросил он.
— Потому что Храм ждёт тебя, — послушно отозвался Тэравальд. — А я призван защищать тебя и доправить в целости и сохранности.
— Плохо же у тебя получается, — усмехнулся Шэйран.
Но он не мог отказаться.
Если в храме ответят на его вопросы, если вопросы вообще к тому времени появятся… То он обязан быть там и узнать всё, что будет возможно.
После таких травм не выживают. Если и выживают, то вряд ли могут шевелиться. А у него — только странная царапина на груди.
И чужие болотистые мутные глаза, передёрнутые плёнкой возраста и ненависти.
— Там тебе помогут, — вздохнул Тэравальд. — Храм знает всё. Храм знает, как творился этот мир.
Шэйран зажмурился. Его мало волновало то, как творился их мир. Ему надо было знать, что случится потом. Что сделает Тэравальд. Зачем всё это вообще началось. И если в храме ему способны ответить на эти вопросы, то он должен туда прийти. Даже если это займёт слишком много времени — куда спешить, если ты и так едва не умер?
***
Тэравальд никогда не думал, что всю дорогу от Дарны до Ньевидда можно промолчать. Четыре дня пути — на конях, потом на чаровничьей лодке, которая проплывает ранним утром туда и назад, — когда надо было мчаться или просто ничего не делать. Ни единого слова. Ни единого звука, словно Шэйран вот так за раз взял и онемел. Ни единого вопроса, хотя Тэравальд чувствовал их тяжесть на его сердце.
Са казалось, что причина в пережитом кошмаре, хотя он не мог гарантировать, что принц помнил всё случившееся. А, может быть, беда только в том, что он на мгновение заглянул за границу смерти. Ведь там, пожалуй, все самые страшные кошмары континента.
Но, впрочем, он понимал, что виноват сам. Сначала Шэйран спрашивал. Спрашивал, зачем они отправляются в храм. Зачем там нужно его присутствие.
Но что мог сказать Тэравальд? Попросить разве что поколдовать, хотя и так было видно, что принц не потерял свою силу.
Са
Соврать Тэравальд не мог. Сказать правду — правду, о которой догадывался, — тоже не мог. Религии нужно его волшебство, религии нужен тот, кто сможет вобрать в себя мощь Первого, чтобы предать его силы этому миру. Чтобы наконец-то восстановить баланс, без которого, наверное, ничто не может существовать. Элвьента слишком сильна, Эррока медленно скатывается в пропасть — и если это не остановить, разве не рухнет то, к чему они так привыкли?
Сказать, что он волочил Шэйрана на жертвенный алтарь, где от него останется только пустая, бездарная… неживая оболочка, он боялся.
Впереди показались очертания острова. Тэравальду на мгновение показалось, что у него посветлело на душе — он ведь столько лет не видел родные земли… Но родные ли? Его родня долгое время не имела права переступать волшебные границы, открытые, казалось бы, для всех желающих. Тэр не понимал, почему именно его избрали для того, чтобы служить Религии, но если так решил Мастер, то причины у него были.
От зелени рябило в глазах. Лодчонка, казалось, стала плыть ещё быстрее, стремительно приближаясь к берегу.
Шэйран впервые за последние несколько дней смотрел с интересом. Он ещё не видел великолепный храм, только береговую линию, но сияние дивных растений не могло не привлекать взгляд. Прекрасные цветы, отражающие солнечные лучи, словно хрустальные, стали ещё красивее, чем помнил Тэр — либо в его памяти стёрлось всё это безумное великолепие, — но из этого букета можно было сделать корону для самой привередливой королевы.
Солнце не жарило, светило мягко, просто согревало. Вода казалась едва-едва тёплой — но к ней было приятно прикасаться. Даже море переставало быть солёным, когда швыряло свои волны на берега острова Ньевидд, рассыпаясь о белые пески и зелёные травы.
Тэравальд даже не выбрался, а вылетел на землю, бросился к травам, упал на колени перед первым попавшимся цветком и, наклонившись, осторожно вдохнул его аромат. Казалось, он вновь мог нормально жить. Пропали сомнения, пропал страх, даже алогичности собственных поступков он тоже больше не чувствовал. Религия гласит, что надо следовать по пути, который начертали Боги. Если кому-то судилось умереть, то почему нет? Разве один не должен погибнуть ради того, чтобы выжили миллионы?
…Когда Са поднялся с колен и перевёл взгляд на своего спутника, тот не проявлял ни малейшего восторга. Да, возможно, ему нравились местные пейзажи, на губах застыла едва-едва заметная улыбка, но она была скорее равнодушной, чем искренней. Для него Ньевидд оказался просто красивым местом, а не чем-то необыкновенным, великолепным, чудесным. От осознания этого Тэравальд едва не взвыл — он не понимал, откуда в человечестве столько отчаянного, глупого и бессмысленного равнодушия. Всё это давно сплелось в тугой клубок смеха и боли, и воздух Ньевидда казался Са целебным — но он не стал таковым для Шэйрана.