Заклятые враги
Шрифт:
Его довели наконец-то к Тэзре, и Дарнаэл замер, словно пустая оболочка. Он, разумеется, сдастся. Зачем бороться сейчас? Сгорать или умереть так, всё равно, что он сделает. Он уже заранее проиграл, и у него нет альтернативы. Народ не позволит ему победить ни за что — и никогда.
Где-то высоко в небесах напомнил о себе гром. Тучи наслаивались одна на другую, подступали всё ближе и ближе к земле. Толпа загрохотала воплем негодования, то ли поддерживая, то ли проклиная Лиару. Дарнаэл молчал — словно ему и вправду нечего сказать. И они все верили — действительно верили! — что он
Тэзра перевела взгляд на свою королеву. В руках одного из стражников — факел, Лиара едва-едва могла его рассмотреть среди толпы. Только одна свободная дорога ко дворцу, которой воспользуется тот, кто будет возвращаться обратно. Белые одеяния ведьм, затерявшихся в толпе, резали глаза, и во рту оставался странный привкус горечи, словно она в одну секунду использовала всё волшебство, что только было в запасе. Дышать становилось всё труднее и труднее.
Лиара посмотрела на толпу и выдавила из себя повелительственную улыбку. Почему-то отчаянно хотелось верить, что сейчас Дарнаэл на неё не смотрит. Не видит её манерности, её бесконечной лжи.
Тэзра всё ещё стояла рядом с ним. Стражников становилось меньше — а она собственными руками хотела поджечь костёр, когда он взойдёт на постамент, наверное.
Ей лучше бы уйти оттуда.
— Соглашаешься ли ты признать, — Лиара сжала поручень балкона, и пальцы стали белыми от напряжения, — верховенство матриархата и Эрроки, как страны, сотворённой Богиней? Выбирай, — в горле пересохло, — подчинение либо смерть.
Тэзра усмехнулась. Она не предоставляла бы выбор. Дарнаэл может схитрить. В конце концов, его казнь не будет означать проигрыш. И его жизнь тоже не будет подразумевать их абсолютную победу. Тут всё выстроено на полумерах — она должна заставить его сдаться и умереть, а не выбрать одно из двух.
Но Лиара была королевой. Даже если королеве сегодня отступать некуда, решает всё равно она.
***
Дарнаэл поднял глаза к небесам. Синевы не было видно; тучи клубами кружились над головами, бесконечно извергая из себя молнии. Повеяло холодом; даже пламя не сможет согреть мертвеца, даже если он до сих пор способен стоять на ногах.
— Смерть или подчинение, — предлагала она громогласно со своего постамента, и Тьеррону не надо было смотреть на Лиару, чтобы видеть эту её короткую улыбку, преисполненную немой издёвки и фальши.
Но Её Величество была меньшим из зол этой страны.
Его голос не сорвётся. Единственными солёными каплями на лице будут дождевые. Разумеется, он не согласится сдаться.
Но в их борьбе осталось только несколько шагов до финала, и Дарнаэл не собирался идти сам.
В толпе сияла белизна чужого платья. Он не мог не узнать девушку; разумеется, сейчас ему должно быть всё равно, кто смотрит со стороны.
Но, в конце концов, она понимала, что он хотел сказать ей одним коротким, опустевшим взглядом убитого изнутри человека.
И едва заметно в согласном кивке склонила голову.
Она подтверждала своё участие.
— Смерть, — холодно, равнодушно ответил Дарнаэл. — Даже если ты считаешь, что в этой ситуации обязательно выиграешь, Лиара, я всё равно выбираю смерть.
Не
Она склонила голову в согласном кивке. Разумеется, она это признавала. Заклятые враги — кто они друг другу, кроме короля и королевы враждующих государств? Шэйран не признан никем, Эрла никогда не будет названа его дочерью, и, разумеется, Лиара — это отдельное государство среди пересечённых нитей общества. Наследница дара Богини, так они говорят?
Ему было всё равно.
Сегодня Дарнаэлу станет только легче, если он умрёт. Лиара ошиблась. Смерть была единственной милостью, которую она могла ему предоставить, и он действительно выбрал то, чего больше всего желал.
Только, возможно, не в такой форме, но значение всё равно имел только итог. Лучше сгореть заживо, чем позволить за своей смертью погибнуть ещё и государству. Позволить властвовать той, кому вообще нельзя даже прикасаться к короне, подходить к короне.
Зазвенели его же цепи — тонкие или прочные, он не думал об этом. Ступеньки под ногами, высеченные из дерева — король не должен взбираться на возвышение, будто обезьяна, даже если он пленный король. Сухие дрова, хорошо должны гореть, наверное. Немагическим огнём, ведь волшебство во время казни — это так низко и так порочно, разве нет? Куда приятнее добивать противника привычными методами, доступными всем, чтобы показать, насколько он слаб.
Белое против белого.
Красное на красном.
Бордовые отблески коснулись лица короля Элвьенты.
***
Лиара видела, как стражник после короткого кивка опустил наконец-то факел. Они все так расслабились, когда цепи Дарнаэла были наброшены на столб — чтобы он никуда не посмел сбежать. Чтобы он ни за что не сделал шага в сторону. Что за глупости — словно верёвки способны выдержать пламя, словно его не растерзает толпа! Словно цепи кому-то в этой жизни мешали умирать.
Он всё так же безжизненно смотрел вперёд, и Лиара была уверена, что Дарнаэлу абсолютно всё равно, что случится с ним и с его страной. По крайней мере, в этот день для него не имело значения ничто, кроме смерти.
Ослепляющее сияние на мгновение заставило толпу отшатнуться.
Тэзра повернулась к королю спиной. Она медленно, устало шла вперёд. До замка было довольно далеко, но ведь толпа и так расступилась — старательно сформировала широкий, двухметровый проход для Высшей, чтобы та не разгневалась, не обозлилась на несчастных из-за их же глупости.
Она не оборачивалась. Светлые волосы вились за спиной волнами, ведьма беззаветно закрывала глаза, ожидая момента своего торжества.
Она хотела услышать крик.
Полыхнуло во второй раз. Молнии разбивались почти что над головами у толпы, казалось, рвались к пламени — а после дождь пролился на их головы сплошной завесой.
Тэзра не замедлила шаг. Она подлила волшебства в пламя. Она не могла просто так позволить жалкой воде уничтожить её казнь. Именно потому она вновь так ослабела — отдала последнее, что только было в резервах, и теперь у неё не осталось сил на борьбу. Но ведь Тэзра выиграла.
Лиара не могла на это смотреть. Не могла видеть, как пламя подбиралось к его ногам.