Заключенный №1. Несломленный Ходорковский
Шрифт:
Один из таких неудавшихся участников бунта даже рассказывал «Новой» о том, в каких числах все планируется… Рассказ на всякий случай газета опубликовала. Ничего же не теряла, а если слова информатора о намечающемся «бунте» были правдой, то публикацией можно спасти жизнь не только Ходорковскому, но и другим заключенным, и сотрудникам колонии…
«Бунта» в «запланированных числах» так и не произошло. А человек, который в редакцию приходил, после публикации странным образом куда-то испарился. Как оказалось позже, снова попал в тюрьму… Возможно, все это было безумием одного отдельно взятого гражданина? Может. А может, и нет… Во всяком случае, после этой публикации Ходорковского
Проверку по факту инцидента администрация колонии и ФСИН вели как-то вяло, а потом и вовсе спустили на тормозах. А зачем? Ведь объяснять бы пришлось, как «проворонили» у себя на объекте зэка с двумя ножами…
Что нам там говорил генеральный прокурор про необходимость этапирования Ходорковского в отдаленную тюрьму? Этого «требовали» «соображения безопасности»?.. Ну-ну.
Напавшего зэка посадили в ШИЗО всего на пять суток. И то не сразу а через два дня. Странные меры наказания. За поножовщину дают пять суток, за «недозволенные продукты питания» – десять…
Убивать, его в этот раз, наверное, не собирались, но если учесть, что Кучма «метил в глаз, но рука сорвалась», то цель сделать Ходорковского инвалидом была точно.
Ну, а что касается нашего героя, то никаких претензий, как уже отмечалось выше, к Кучме он предъявлять не стал, назвав нападение поступком психически неуравновешенного человека. Нет, конечно, Ходорковский отдавал себе отчет, что Кучма – лишь псевдоним, что за ним стоит администрация, ФСИН и наверняка кто-то еще… Отчет отдавал, но уголовное дело инициировать не стал и адвокатов не просил. И на вопрос про условия содержания, как всегда, отвечал: «Нормально все».
…Потом из колонии его переведут в читинский изолятор – для «расследования» второго дела. Вообще-то и при краснокаменской колонии, как только он там появился, сразу же начали строить СИЗО. Знали что ли уже тогда, в конце 2005-го, про второе дело, которое предъявят только в конце 2006-го?.. И ведь деньги не пожалели на СИЗО. И немалые. И ведь построили. Но оставлять там Ходорковского в итоге передумали. Поняли, что следователям неудобно будет в Краснокаменск ездить – 6 часов на самолете, потом 15 на поезде… Чита все же ближе. И решили – в Читу…
Там будет то же самое. Привычные и устоявшиеся правила и распорядки СИЗО с его приездом изменялись. …Третий этаж нового корпуса СИЗО – отремонтировали и переоборудовали. Из этого помещения сделали как бы тюрьму в тюрьме: половину из 15 расположенных на этаже камер переоборудовали в кабинеты для встреч заключенных с адвокатами и следователями, посадили в коридоре круглосуточную охрану и организовали отдельный переход в прогулочный дворик. Сидельцев спецблока водили на прогулку первыми, на помывку – отдельно, чтобы не дай Бог не пересекались с другими подследственными. На их ежедневной утренней проверке всегда лично присутствовал сам начальник СИЗО. Ну, а за Ходорковским, как обычно, приставлялся следящий человек из числа зэков или персонала.
А ведь контроль не ограничивается лишь видеонаблюдением: возле дверей камеры Ходорковского постоянно дежурили двое сотрудников СИЗО.
– Открыть глаза! Открыть глаза! Кому сказано – глаза не закрывать! – кричал следящий, если кто-то из сокамерников Ходорковского днем пытался вздремнуть. Прилечь днем на шконку не запрещалось, а вот засыпать и закрывать глаза было нельзя. И потому лежать днем обитатели спецпродола могли лишь на боку – чтобы смотрящий в глазок видел их открытые глаза. И каждый раз, если глаза закрывались, если арестант отворачивался на другой бок или ложился на спину или на живот, тут же слышался характерный стук ключа о металлическую дверь:
– Покажи лицо! Открой глаза!.. Не мешай наблюдению!
К Ходорковскому это не относилось – днем, если не было судов или выездов в прокуратуру, он писал или читал. У его сокамерников таких забот не было, к чтению особой привычки – тоже. И вот когда делать было абсолютно нечего, глаза закрывались сами собой…
– Открыть, кому сказано! – кричал тогда смотрящий в глазок.
Конечно, сокамерники понимали, что вся причина – в их соседе Ходорковском. Но – надо отдать должное – никогда никаких упреков ему высказано не было. Но и не раздражать такое соседство не могло. Из-за постоянного видеонаблюдения ты ежесекундно не один. Смотрят на все, что ты делаешь, вплоть до того, как справляешь нужду. Сидельцы спецблока сходили с ума.
– Один его сокамерник делал все, чтобы его перевели в обычную камеру. Он находился на грани нервного срыва и постоянно нарушал все установленные из-за Михаила Борисовича правила распорядка. То и дело попадал в карцер. В итоге его перевели в другую камеру… – рассказывает адвокат Терехова.
Во многом именно вопрос о дневном сне оказался принципиальным для сокамерников Ходорковского. Ведь любой российский изолятор живет ночной жизнью. Ночью происходит основная движуха: зэки перекрикиваются через окна друг с другом, перезваниваются по мобильникам, включают музыку, поют сами… Если для арестантов общих камер этот режим приемлем – отоспаться-то им дают, то сидельцы спецблока, где Ходорковский, вынуждены бодрствовать круглые сутки: днем им не дают спать охранники, ночью – свои…
– Я имею право на сон с 22 вечера до 6 утра, обеспечьте тишину! – не выдержав всей этой жизни, стучал в дверь сокамерник нашего героя. Посидев пару месяцев в соседстве с Ходорковским, он почувствовал, что у него сносит крышу. Охранники не давали спать днем, а он в отместку мешал им ночью, стуча в дверь…
Ходорковский реагировал на это спокойно. Пытался заснуть.
Глава 21
Сокамерники
– Сколько можно этого Соловьева смотреть? Ну, Михаил Борисович, давайте на другую программу переключим, там фильм хороший.
– Подождите, давай хотя бы посмотрим, кто сегодня к нему придет.
Не то чтобы Ходорковскому так уж нравилась передача Соловьева «К барьеру», не то чтобы он так часто смотрел телевизор, просто итоговые аналитические программы и выпуски новостей – единственное, что смотрел регулярно. Ну, и еще разве что «фильмы хорошие, над которым подумать надо», как говорили его сокамерники…
Все эти просмотры, конечно, происходили в конце дня, да и то если было время. А так день его проходил в Чите и Краснокаменске по одному и тому же сценарию.