Заколдуй меня
Шрифт:
Возвращение сюда сулило много неожиданностей. Возможность того, что Ров Томас сможет увязать Лонгрок с одним из сообщенных ему имен. Различные сюрпризы. Шанс возобновить старые знакомства. Шанс умереть. Начнет он с посещения одного-двух излюбленных мест.
Бармен только и делал, что улыбался: в первый раз — когда Паскью вошел, потом — когда наливал заказанное пиво и в третий раз — когда положил рядом с выпивкой очередное письмо.
— Как вы скоро вернулись!
— Нужно успеть кое-что сделать.
— Появились
— Вроде того.
— Вы знаете что-то, чего не знают другие, да? Тот парень, которого вынесло в расщелину, — почему он оказался там, с кем встречался?
— А разве он с кем-то встречался?
— Ну, он ехал в такую даль! Зачем, если не для встречи? — Бармен играл теперь в репортера-ищейку, и на этот случай у него была припасена уже совсем другая улыбка, понимающая, хитроватая.
— Может быть, ему хотелось побыть одному, — возразил Паскью. — Может быть, он искал дверь.
— Искал что?
— Дверь — в которую можно выйти. Выход.
— Чтобы сбежать.
— Думаете, такое невозможно? — спросил Паскью, словно его действительно интересовало мнение бармена на сей счет.
— Кто-то убил его.
— Кто-то совсем незнакомый. Такое постоянно случается.
Бармен подумал, что Паскью хочет увести его в сторону. Прячет от него след. Поэтому он сказал:
— Послушайте, какое мне до всего этого дело? — Потом хлопнул рукой по письму, словно Паскью мог его не заметить.
— Вы многих знаете в этих местах?
— Только завсегдатаев. — Приветливая улыбка снова засияла у бармена на лице. — Таких, как вы.
— А Люка Маллена? Или Чарли Сингера... Чарльза?
Бармен задумался, склонив голову набок, словно изучал фотографию. — Нет. А кто они, эти люди?
— Точно не знаю, — солгал Паскью. — Просто вспомнил несколько имен.
— Это то, чего не знают другие. — Бармен плеснул себе немного бренди. — Я тоже кое-что знаю. Из того, что не попало в газеты.
Взгляд Паскью выражал сомнение, но бармена это нисколько не обидело. Посмотрев поверх стакана, он добавил:
— Рук-то у него не было. — Голос его звучал так, словно он только что провернул ловкий трюк.
Паскью покачал головой, будто говоря: «Слишком быстро. Я ничего не успел разглядеть. Покажите еще раз».
— Парня выбросило на берег рядом с утесом Виндбраш. Тело было безруким. Кто-то еще раньше их отрубил. — Во всех историях, чтобы произвести впечатление, используют разного рода гиперболы.
Паскью старался оценить полученную информацию, но ни к какому выводу не пришел.
— А откуда вам это известно?
Теперь улыбка бармена стала всезнающей.
— Знаете ли, у меня в баре бывают не только журналисты. Захаживают и полицейские.
Паскью вложил письмо во внутренний карман пиджака и поднялся с табурета. Когда он шел к выходу, бармен бросил
— Дело не в двери...
— Что? — Паскью выглянул на улицу, потом обернулся.
— Не так важна дверь. — Он рассмеялся и выплеснул пивную пену из стакана Паскью в раковину. — Спросите любого женатого мужчину... как важен ключ.
Прежде чем распечатать письмо, он, как и в прошлый раз, пошел к расщелине. Ветер приносил соленый запах гниющих водорослей. Тропинка шла вдоль берега, по одну ее сторону тянулись заросли терновника и ежевики, среди которых то и дело вспыхивали цветы утесника, будто первые языки пламени при лесном пожаре.
«Это какой-то ловкий трюк, — думал Паскью, — и я не знаю, в чем он заключается. Кому-то не удается убить меня, и я уезжаю. Потом возвращаюсь, неожиданно, и в этом — мое преимущество. И что же? В баре меня снова ожидает письмо, будто я здесь постоянно живу. И это мне не нравится. Сукин сын словно читает мои мысли».
«Сэм, думаю, ты искал меня. И я тебя тоже. Разница лишь в том, что я знаю, где ты. В „Баскин энд Соммерс“, конторе, расположенной неподалеку от моста Челси. Поиски не заняли много времени. А еще ты, кажется, облюбовал бар на берегу. Не совсем уверен, что ты остановишься в „Паллингзе“, хотя, скорее всего, именно там. Да. Готов держать пари, что не ошибаюсь. Я могу с тобой связаться. Нам не избежать еще одной встречи, надеюсь, ты тоже так думаешь, Сэм? Ну конечно. Иначе не вернулся бы! Предлагаю встретиться в людном месте. Там тебе будет спокойнее, да? Так и сделаем. Назначим дату. Оставлю для тебя записку на прежнем месте».
Лист бумаги похрустывал на ветру, словно выстукивая морзянку. Паскью застыл, не сводя глаз с письма, хотя уже дважды его прочел. Он чувствовал, что так же неподвижно кто-то стоит у него за спиной.
Обернулся — и увидел Софи Ланнер с наведенным на него пистолетом.
Чайки летали совсем близко от берега с хриплыми, плачущими криками, перекрывавшими голос Софи. Он поднялся с письмом в руке и отчетливо услышал, как она сказала:
— Сядь на место, ублюдок!
Дуло пистолета пошло вверх, когда он встал, и опустилось, когда снова сел. Она держала пистолет обеими руками, согнув левую в локте и расставив ноги. Судя по всему, стрелять она умела.
Паскью то сворачивал, то разворачивал письмо, держа руки перед собой, чтобы были на виду.
— Я думал, что это ты, — произнес он, — потом убеждал себя, что ошибся.
— Да? И почему же?
— Потому что вообще я невезучий. Господи, где ты это взяла? — Он показал на пистолет.
— Ну вот, теперь тебе, против обыкновения, повезло. Я не застрелила тебя и не сбросила в море только потому, что о письме кто-то мог знать.