Закон Арены
Шрифт:
Пустота какая-то образовалась внутри меня, словно не нео, а я превратился в памятник, внутри которого не осталось ничего человеческого.
Может, я просто устал от трудного боя.
А может – от жизни, в которой постоянно приходится убивать кого-то ради того, чтобы остаться в живых.
– Неправильно ты, Иван, Арены проходишь, – выговаривал мне Климентий, помогая обрабатывать рану – пуля по ребру скользнула, изрядно взлохматив кожу. Не опасно, но кроваво. – Ты вроде как выигрываешь, но хабара почти не остается. Поаккуратнее
– Иди сам с автоматом двоих нео замочи, – прошипел я – йод по краю обширной раны то еще удовольствие.
– Не, я не спорю, отработал ты на Арене круто и эффектно, – отозвался Климентий, рисуя по мне как по холсту, от души, не жалея антисептика. – Но хабара у нас крысокот наплакал. Патронов четыре десятка, хорошо хоть к АК подходят. И два пулемета, которые, по ходу, чистили и смазывали только один раз в жизни, причем на заводе, где их сделали. Не знаю, как у них стволы не поразрывало – поливали нео по тебе знатно.
– Так, хорош там малевать, всю шкуру сожжешь, – рыкнул я.
Пока ты в бою, раны не замечаешь. А как адреналин начинает отпускать, ощущения просыпаются во всей красе. Особенно когда по рваному мясу йодом тыкают.
– Пластырь большой есть?
– Тут бы зашить по-хорошему надо, – неуверенно протянул промоутер.
– Бессмысленно, – отмахнулся я. – На следующем бою дернусь, швы все равно разойдутся. Кстати, когда второй выход?
– Через сорок минут, – сказал Климентий, бросив взгляд на часы. – Они там сейчас на Арене чистят все и декорации меняют. В этом плане наемники ответственно подходят к вопросу. Чтоб типа интереснее было и зрителям, и участникам шоу.
– Я прям весь преисполнен любопытства, что ж они там наворотят, – скривился я. – Век бы не видать ту Арену.
– Ну, это ты зря, – покачал головой промоутер, прилепляя мне на бок пластырь. – Приз победителю этой Арены очень хороший. Десять зеленых кусков рублями в эквиваленте. Хватит и тебе на оружие со снарягой, и я не обижусь.
– Это если я выживу, – заметил я. – Уж больно лихо они противников подбирают. Два мута с пулеметами на одного меня с автоматом – это слишком.
– Ну ты ж справился, – резонно заметил Климентий. – Короче, ты отдыхай, а я пока сбегаю пулеметы пристрою. Здесь лавка недалеко, и я торговца хорошо знаю, не обманет.
– Такое впечатление, что у тебя в любой группировке все кореша, – хмыкнул я.
– А как иначе? – приподнял лохматые брови Климентий. – У хорошего промоутера везде должны быть связи.
И умотал, прихватив с собой оба трофейных пулемета.
Я же откинулся на диване – и мгновенно заснул, ибо сон – самое лучшее лекарство от ран и стресса.
…Мне показалось, что я только глаза закрыл, – и вот уже внезапно из ниоткуда появившийся Климентий трясет меня за плечо. Раны б не было – фиг я бы проснулся, но от тряски она неприятно заныла, и хочешь не хочешь, а пришлось приподнять веки.
– Здоров ты дрыхнуть, – с восхищением произнес промоутер. – Я так не умею. На, трескай по-быстрому, у нас готовность пять минут.
У меня под носом завис аппетитно пахнущий бутерброд с котлетой и какой-то зеленью. Который
– Говядина? – поинтересовался я.
– Не, ктулхятина, – равнодушно сказал Климентий, набивая патронами автоматный магазин. – На говядину мы пока не заработали. Никогда не пробовал? Очень даже зашибись на вкус. Обычно они нас едят, а мы ими почему-то брезгуем. По-моему, очень зря.
Я отложил в сторону огрызок бутерброда, поискал глазами, куда сблевать, и, не найдя, смирился с участью. Мозг протестовал, конечно, на тему, что я слупил нехилый кусок ктулхячьего жареного фарша, желудок же был очень не против, даже от добавки бы не отказался. Но бутерброд я доедать не стал. Ну на фиг, вдруг мозг победит и вместо эпичной битвы я заблюю всю Арену.
– Кого выставят против меня, не ясно? – поинтересовался я.
– Не, – мотнул головой Климентий. – Это всегда до последнего в секрете держат. Можно, конечно, разузнать за деньги, но это стоит дорого, да и не пофиг ли? Если вписался, то уже отказаться от боя не получится – дезертиров Арены наемники расстреливают на месте.
– Да я и не собирался, – пожал я плечами. – Так, поинтересовался.
– О, твой выход, – сказал Климентий, кивнув на замигавшую красную лампочку над входом. – Ну, ни патронов, ни пулеметов.
– Это что-то новенькое, как я понимаю, вместо «ни пуха, ни пера»? – поинтересовался я, досылая патрон в патронник.
– Типа того, – осклабился Климентий.
Надо признать, наемники хорошо освоили кровавый шоу-бизнес. Прям как в театре между актами, резво поменяли тяжелые декорации… на более легкие и пробиваемые. Неприятный сюрприз, если честно.
Деревья-мутанты, само собой, никуда не делись. Но, помимо них, теперь по Арене тут и там были разбросаны ящики разных размеров. Самый большой – кузов от фуры, даже с колесами – оно и понятно, завозить на Арену удобнее. И множество ящиков помельче, которые, вероятно, из этого кузова и высыпали, раскидав их по Арене. Было несколько металлических, высотой метра по полтора, с фиг знает какой толщиной стенок, но в основном деревянные, которые любая пуля на таких расстояниях прошьет насквозь.
Но это еще не все.
Понятия не имею, как «Наймиты» освоили перемещение аномалий, свежими сталкерами, что ли, их сюда заманивали? Но очевидно, что справились.
Тут и там по Арене были разбросаны очаги «огненного мха» – рыжие мохнатые пятна на земле, судя по размерам, вполне способные к самостоятельной охоте. Эти аномалии умеют выбрасывать длинные ложноножки, которыми захватывают жертву. После этого добыча затягивается на замшелую территорию, где «огненный мох» обволакивает ее полностью и высасывает все соки. Ближе чем на метр к этой аномалии подходить категорически не рекомендуется, если не хочешь через несколько минут превратиться в высушенную мумию. Видел я такое: стоит посреди ярко-рыжего пятна скелет, обтянутый сухой кожей, и не падает почему-то. И рот разинут, словно в последнем крике боли и ужаса. Жуткое зрелище.