Закон есть закон (сборник)
Шрифт:
Сутки спокойной жизни
Дмитрий Яковлевич любил преферанс и красивых молодых женщин.
Вот и сегодня в десять часов утра его, в компании молодой красивой блондинки, быстро мчала по широкому ленинградскому проспекту белая «Волга».
Он был доцентом Политехнического института, а его спутница училась там на третьем курсе.
Но спешили они не на лекции. Машина мчала их в район новостроек, где Дмитрию Яковлевичу неделю назад была оставлена на присмотр шикарная трехкомнатная квартира, принадлежащая его старой сердечной привязанности, артистке Ленконцерта Маргарите Рудольфовне Царской, выехавшей в Сочи на гастроли.
Наезжал он туда частенько.
Вот и сегодня, подъехав к углу дома, он выпустил свою спутницу с подробными инструкциями и ключами от присматриваемой квартиры, а сам поехал к соседнему дому, чтобы припарковать свою машину подальше от любопытных глаз.
Белла – так звали девушку – немного волновалась.
Это было ее первое тайное свидание с доцентом.
Но ей очень хотелось стать любовницей своего преподавателя, и она, взяв ключи, быстро пошла к подъезду. Как ее учили, она поднялась лифтом на шестой этаж и, убедившись, что на лестничной площадке никого
Ее предупредили: квартира весьма экстравагантна, но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания. Пол просторной прихожей был буквально завален вещами, все ящики шкафов были выдвинуты. В следующей комнате видно было пианино, почему-то опрокинутое и без ножек.
Белла, пожав плечами, посмотрелась в зеркало, поправила прическу и, услышав какой-то шум в комнате, за стеклянной дверью, заглянула туда.
Там, нагнувшись, спиной к ней, мужчина в темной кожаной куртке что-то утрамбовывал в чемодан. «Ой!» – вскрикнула она и еще увидела, как мужчина, вздрогнув, резко обернулся и вскинул правую руку.
Ослепительный свет, метнувшийся к ней из этой руки, больно ударил ее в переносицу.
Припарковав машину, Дмитрий Яковлевич, не встретив никого из знакомых, прошмыгнул в подъезд и, как опытный конспиратор, пошел на шестой этаж пешком. Когда он уже шагнул на площадку пятого, на шестом хлопнула дверца лифта, и кто-то поехал вниз. Похвалив мысленно себя за предусмотрительность, он чуть постоял на пятом и уже резвее поднялся на шестой.
Позвонил.
Дверь не открывали.
«Может, она уже в ванной», – сладострастно подумал он.
От нестерпимого желания ноги стали подрагивать.
Слегка толкнул дверь, и она бесшумно открылась. Он инстинктивно шагнул за порог и глаза его полезли из орбит.
Вся квартира, насколько взял взгляд, была вывернута наизнанку.
Белла полусидела в двух шагах от него, лицо ее было обезображено, кофточка залита чем-то красным и вязким. От ужаса у него свело горло.
Сделав через силу несколько шагов, он дотронулся до девушки. От прикосновения спина ее поехала по стене, и она повалилась набок, глухо ударившись головой о паркет.
От этого звука Дмитрий Яковлевич вздрогнул и заикаясь: «Б…б…6», пятясь, выскочил на лестничную площадку и бросился вниз. Он сел в свою машину и отчетливо понял, что в его положении ехать можно только в милицию.
Скрыться – значит, объявить на себя розыск: его могли видеть.
Лучше отвечать за аморалку, чем за то, что там произошло. Выйдя из машины, он секунду поколебался, подошел к телефону-автомату и набрал 02.К семнадцати часам стало ясно, что здесь была самая обыкновенная кража, а девочка оказалась случайной жертвой не в меру нервных воришек.
Смерть наступила мгновенно.
Пуля застряла в черепной коробке. После вскрытия выяснилось, что стреляли из пистолета системы «ТТ».
Жалко было девчонку.
Дали телеграмму хозяйке.
Завтра должна прилететь. Убийц никто не видел, выстрела никто не слышал. Свидетелей не было, если не считать любвеобильного доцента. «Пальчиков» эксперты не нашли, но установили, что квартиру открыли не отмычкой, а ключами. Примерный перечень похищенных вещей с помощью Дмитрия Яковлевича составили, но о тайнике в ножке пианино он ничего не знал. Оставалось только догадываться, что же там было.
У артистки есть сын четырнадцати или пятнадцати лет, живет он с отцом, руководителем ансамбля в каком-то ресторане. Учится в спецшколе для музыкально одаренных детей, говорят, уже пописывает музыку.Пока ребята из опергруппы работали по связям хозяйки и доцента, разыскали одаренного наследника. После тридцатиминутной беседы с юным дарованием прояснилось, что могло лежать в тайнике. О наследованных драгоценностях знали многие, но только из близкого окружения. Ключи от маминой квартиры у парня были. Ему разрешили бывать там в любое время, но только когда Маргарита Рудольфовна жила дома. Ключей он никому не давал, но дня три назад их по ошибке забрала его знакомая девчонка, правда, на следующий же день принесла с извинениями. Адрес девочки он дал, но заверил, что она в этой истории наверняка не при чем. Родители – актеры театра, она тоже мечтает стать актрисой.
Как только девочка узнала, кто с ней будет разговаривать, разревелась и стала рассказывать столько и такого, что пришлось звонить в прокуратуру и просить задержать на работе кого-нибудь из опытных следователей, чтобы допросить ее вместе с родителями.
Неделю назад ее изнасиловали с применением наркотиков два музыканта из оркестра, где руководителем был отец Славика, сына Царской. Изнасиловали жестоко, а после на ее глазах в переулке избили до полусмерти пьяного финна – для ее же устрашения. Таскали по притонам. А через три дня заставили выкрасть ключи, пообещав, что тогда оставят ее в покое.
Она это сделала.
Кто-то из музыкантов проиграл в карты большую сумму и хотел расплатиться этими ключами. Но они ей их вернули на следующий день и сказали, что не понадобились.
Через час оба музыканта были найдены. А еще через час оперативная группа тихо оцепила ресторан «Метрополь», где по предположениям незадачливых, но очень разговорчивых музыкантов мог ужинать некто Семечкин.Юрий Петрович Семечкин всегда утверждал, что девять часов утра – самое безопасное время для успешных квартирных краж.
Вот поэтому в девять он уверенно открыл квартиру под номером 17, принадлежащую одной известной певице. Квартиру эту сдал ему за карточный долг гитарист из одного ресторанного оркестра. А заинтересовался он ею только потому, что певица, по словам ее сопляка, совсем недавно привезла из Бельгии унаследованные от тетушки бриллиантовое колье и сережки из зеленого золота – вещи старинные и дорогие.
С собой он взял только одного помощника, гостя из Риги, с хорошими рекомендациями.
Вообще-то Юрий Петрович всего лишь два месяца был Юрием Петровичем Семечкиным, настоящих же его имени и фамилии не знал никто.
Пока напарник отбирал наиболее ценные вещи, шубу, аппаратуру, Семечкин специальным миниатюрным металлоискателем нащупывал тайник. Минут через двадцать ему повезло: внизу у пианино запикало. Вдвоем с напарником положили пианино на пол, одна из ножек поддалась. Когда ее
Ничего.
Стали упаковываться. Юрий Петрович решил еще раз посмотреть спальню, и когда он собирался уже выходить оттуда, грохнул выстрел.
Хоть и удалось уйти незаметно, на душе у Юрия Петровича было гадко. При всех своих противоречиях с законом мокрые дела он не любил. А эти молодые и злые, постоянно таскающие с собой оружие, были ему неприятны. Он уже его раз пожалел, что ошибся в партнере.
Отправив «стрелка» с вещами в Ригу, он поехал отдохнуть до вечера в бани у Балтийского вокзала.
В тишине, в отдельном номере, в одиночестве, мысли улеглись в разумный порядок. Он понимал, что по убийству товарищи в погонах будут работать плотно, но по опыту своих многочисленных встреч с органами предположил, что пара суток, на край, сутки – это уж точно – спокойной жизни у него есть.
Бриллианты и золото остались у него. Сегодня в ночь он выедет в Москву. Там есть серьезные люди, помогут. Проанализировав все таким образом, он немного успокоился.
Выйдя из бани посвежевшим и помолодевшим, он выкинул в Обводной канал паспорт на имя Семечкина Юрия Петровича и, вынув из нагрудного кармана пиджака новый, стал Кодаром Эдуардом Антоновичем.
Эдуард Антонович наслаждался вечерней прогулкой по Ленинграду. В бумажнике у него лежал билет на Москву, а в автоматической камере хранения – драгоценности. Настроение было хорошее. И он решил по традиции перед отъездом отужинать в своем любимом ресторане «Метрополь». Его там знали и любили. Швейцар встретил, как родного. Усадили в тихом месте и, зная, что женщины его интересуют мало, посадили рядом просто собеседницу, покушать.
Но чем дольше Семечкин-Кодар сидел в ресторане, тем больше и больше у него нарастало беспокойство. Он стал внимательнее поглядывать через огромное зеркало на веселую публику, пропуская мимо ушей глупую болтовню смазливой девочки.
Что-то было не так.
Может, вдруг присмиревший швейцар или чрезмерно засуетившиеся официанты. Точно определить он не мог, но понял, что уйти надо как можно незаметнее. Береженого бог бережет.
Пригласил девочку потанцевать и у прохода на кухню неожиданно оставил ее. Быстро прошел через «раздатку», свернул по коридору вниз и, поплутав немного, оказался на улице. Пересек темный двор и шмыгнул в арку, ведущую на освещенную и шумную улицу. Все было тихо.
«Значит, показалось, значит, правильно я вычислил, что сутки у меня есть», – только и успел он подумать, взглянув на снующих мимо людей, как к нему с двух сторон поднырнули два человека и в одну секунду втолкнули его в подлетевшую черную «Волгу».
Пугая водителей сиреной, часто вылетая на встречную полосу, она помчалась к Литейному проспекту.
А смазливая девица еще долго сидела за столом, беспокоясь:
«Когда же придет расплачиваться этот суетливый дедушка?»Цена договора
Рано утром в реанимационное отделение Центральной клинической больницы Ленинграда, что на Васильевском острове, машиной скорой помощи был доставлен мужчина лет сорока с проникающим ножевым ранением в области сердца.
При нем оказалось удостоверение на имя Реутова Вадима Петровича, капитана милиции, сотрудника уголовного розыска.
Жив он остался по очень простой причине: удар, очевидно, был так силен, что лезвие ножа обломилось о ребро и застряло в мышечной ткани 224 сердца.
Его стали срочно готовить к операции. И тут же отправили телефонограмму в Василеостровское управление внутренних дел – пусть приезжают и разбираются, что произошло с их сотрудником.
Вот, этим происшествием и начала закругляться та чудовищная история, от соприкосновения с которой оказался на операционном столе человек, хотевший всего-навсего выполнить свой служебный долг.
Его попытались убить.
А он выжил.
И тут же ушел из уголовного розыска, покинул свой родной город на Неве и осел тихим, незаметным жителем в небольшом поселке под Псковом.
Поступил механиком на местную мельницу.
За ним понаблюдали несколько лет и наконец оставили в покое.
А он запил.
Вначале пил от радости, а закончил свой запой в петле.
Похоже, когда он освободился от многолетнего страха за свою жизнь, к нему вновь вернулись кошмары – отзвуки страшного и кровавого дела, про которое он старался забыть.
А может, и не сам он залез в петлю?
Может, и так.
Никого это не интересовало.
Его кое-как похоронили чужие люди.
Долго решали, что поставить на могилу над свежим холмиком, крест или звезду.
Никто в поселке ничего о нем не знал.
А пока решали, все прилично выпили, благо, повод был.
А потом и вовсе позабыли о покойном.
Остался лишь холмик и наискось воткнутая палка.
Вот и все.В большом сером доме на Литейном кто-то достал темно-синюю папку с грифом «Секретно» и многозначным номером, вложил туда сообщение из маленького поселка под Псковом о смерти рядового механика, на минуту задержал взгляд на фотографии шесть на двенадцать, где застыл с серьезным лицом молодой лейтенант милиции. Затем закрыл папку, завязал бордовые тесемки и поставил наискось в правом углу штамп «Закрыто».
Все.
Папку увезли в архив и все, кажется, забыли об этом деле.
Может, и забыли.
Если такое можно забыть.
Но началась эта история вовсе не в бывшей северной столице бывшей Российской империи, пасмурной и дождливой, а в небольшом и жарком африканском государстве, бывшей голландской колонии.
Там случился очередной государственный переворот: вождь одного из десяти племен, составляющих это государство, пригласил главу этой карликовой империи вместе со всеми его министрами на очередной праздник и во время праздничной трапезы расстрелял гостей.
После этого все племя продолжало праздновать: бывшего главу государства и его министров сварили в большом котле и съели, чтобы сила и хитрость предшественников перешла к преемникам.
Поутру, не без удовольствия вспоминая обильный ужин, вождь объявил по радио своим соотечественникам о создании нового государства с новым правителем, то есть им самим, во главе.
Тут же послано было в эфир радиообращение ко всем государствам и правительствам о неукоснительном соблюдении новым государством всех принципов межгосударственных отношений и заодно – приглашение к взаимовыгодному сотрудничеству.