Закон Хроноса
Шрифт:
– Нет, брат Исмаил,- покачал головой Гумбольдт.- На меня набросились, это правда, но мне удалось скрыться. Я посчитал целесообразным притаиться на время и подождать, пока все успокоится.
Поднял руку еще один член ложи и снял маску. Полный мужчина с плешью и бакенбардами. Его Оскар тоже узнал. Министерский советник Натаниэль Штрекер считался одним из самых влиятельных людей империи. Он был правой рукой канцлера, и лучше было с ним не спорить. Кроме того, он был отцом Карла Штрекера. Парня, с которым Оскар подрался на крыше
– Ходят слухи, что вас выследил исследователь Карл фон Гумбольдт.
– Я тоже это слышал,- подтвердил Карренбауэр.- А еще говорят, что твоего сына поймал сын Гумбольдта. Так ли это?
– Не сам сын Гумбольдта, а жандармы, которые забрались на крышу. У Карла не было ни малейшего шанса. Каким-то образом этому Оскару удалось заманить их наверх.
– Что с ним теперь?
– Мой сын арестован. Его обвиняют в умышленном покушении на императора.
– Это сложно опровергнуть,- сказал Гумбольдт голосом Фалькенштейна.- Есть десятки свидетелей. Кроме того, у Карла было изъято оружие. Как я уже говорил, это черный день для братства.
– Это все, что ты можешь сказать, досточтимый Мастер?
– покраснел Штрекер.- Мой Карл у жандармов. Его допрашивает комиссар Обендорфер, чрезвычайно опытный криминалист и один из немногих, чье имя не значится в наших платежных ведомостях.
Встал еще один человек и снял маску. Лицо его тоже оказалось знакомым. Глава верховного совета Штангельмайер, учитель и воспитатель императора, о котором в рукописи Гумбольдта было много написано. Его жесткая и решительная манера разговора была весьма характерной.
– Не хочу обижать тебя, брат Натаниэль, но твой сын - болван. Я считаю, что поручить ему такое задание было большой ошибкой. После его ареста на наших шеях затянулась петля.
– Мой сын - отличный стрелок,- возразил Штрекер.- Да, он не семи пядей во лбу, но послушный помощник и исполнитель. Вместо того чтобы обвинять его, лучше спросить себя, не были ли мы слишком неосмотрительными, планируя это покушение.
– Твой сын глупец, и ты это знаешь.
– Но…
– Пожалуйста, пожалуйста, братья мои…- поднял руки Гумбольдт.- Не забывайте, где вы. Мы все очень расстроены, но не должны позволить, чтобы эмоции взяли верх.
– Я только заметил, что считаю Карла неправильным человеком для такого задания,- не отступал Штангельмайер.- Я говорил тогда и повторяю еще раз.
– Но это не значит, что он виноват в том, что план провалился,- защищал Штрекер сына.- Он прекрасно справился бы, если бы не вмешался Гумбольдт. И в довершение всего этот Оскар еще и медаль за храбрость получил из рук самого императора. Прямо нож в сердце.
– И это снова возвращает нас к вопросу, откуда исследователь узнал о нашем плане,- вступил Гумбольдт.- Может быть, среди нас находится Иуда?
– Есть у нас и еще одна проблема,- поднял руку четвертый брат и снял маску. Лицо его
– Это Фердинанд фон Кронштедт, начальник полиции,- прошептала она.- То еще животное.- Девушка покачала головой: - Похоже, здесь собрались все самые близкие советники императора. Я бы сказала, что здесь не один Иуда.
– При осмотре места происшествия,- продолжил начальник полиции,- был найден пистолет, прототип маузера. Не хочу ни в чем тебя обвинять, досточтимый Мастер, но как твое оружие оказалось у жандармов?
– Потерял,- ответил Гумбольдт.- Выпал у меня из рук, когда пришлось бежать. Слишком поздно заметил я потерю. Конница уже перекрыла площадь.- Он пожал плечами.- Знаю, это промах, но он ничего не изменит в нашей ситуации.
– Промах?
– зло рассмеялся Кронштедт.- Это не промах, это катастрофа. Как вы можете сидеть и утверждать, что это ничего не изменит? У оружия нет номера, но оно уникально. Имеются документы изготовления, накладные, свидетельские показания.
– Человеку твоего чина не сложно было бы сделать так, чтобы пистолет канул в лету, дорогой начальник полиции.
– Не так это просто,- ответил Кронштедт.- Делом занимается комиссар Обендорфер, а он один из тех немногих, которые мне не подчиняются. Он как свинья, натасканная на трюфели: если взял след, не остановится, пока не доберется до цели. Тем более с таким пистолетом. Такое дилетантство будет всем нам стоить головы, досточтимый Мастер.
Слова прозвучали как оскорбление.
В зале повисла испуганная тишина.
– Как ты разговариваешь с уважаемым Мастером?
– набросился на начальника полиции Натаниэль Штрекер.
– Я имею право так говорить,- возразил Кронштедт.- В нашем кругу я имею свободу слова. Мы все имеем свободу слова, не забыли?
– И все же. Нужно соблюдать определенную вежливость. Оскорбления могут привести к исключению из ложи.
– Я никого не оскорблял. Эта встреча только подтверждает то, что я уже знал раньше: ложа совершила ошибку, и наш план по захвату управления империей потерпел неудачу. Я не вижу смысла искать виновных. Даже если мы их найдем, какая от этого польза?
– Ты что-то скрываешь?
– натянуто улыбнулся Штрекер.- В этом причина того, что ты хочешь так быстро от всего отказаться?
– Именно,- согласился Кронштедт.- Не хочу больше иметь дела с тобой и с твоим слабоумным сыном. Это не для меня. Я выхожу из ложи и считаю, что каждый, сохранивший хоть каплю рассудка, должен поступить так же!
Все разом заговорили. Некоторые вскочили, начали толкать друг друга. То и дело слышались возмущенные крики. В любую минуту в ход могли пойти кулаки.
И вдруг раздался глубокий гортанный смех. Гораздо громче обычного, спорщики замолчали. Досточтимые члены ложи завертели головами в поисках источника. Долго искать не пришлось.