Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)
Шрифт:
– Ненавижу идею, что ты станешься не ублаженным. Может, в обмен? Раз уж я никогда не увижу этот мир.
– Точно.
– Что ты задумал сделать с Рукой? Взять себе?
– В пекло, нет.
– Это же сила и власть.
– Не того рода, что нужна мне.
– Тогда что? Наверное, нечто экстремальное. Ты ведь решил испепелить парня за то, что он может встать у тебя на пути.
– Весьма экстремальное. Я хочу отдать ее Хрилу.
Такер выпучил глаза.
И смотрел на него.
И смотрел.
Наконец сказав: - Ты прав, что убиваешь меня.
– Я не убиваю тебя.
–
– Конечно, нет. Иисусе. Она оторвала бы мне голову, не дав окончить фразу.
– Не такая сентиментальная.
– Можно сказать.
Такер вздохнул.
– Ладно. Спрашивай.
– Имя.
– Повтори?
– Твое имя. И всё. Настоящее имя. Я ведь буду рассказывать эту историю.
Похоже, он серьезно раздумывал - пару секунд. Затем вздохнул и кивнул.
– Ладно, - сказал он неохотно.
– Думаю, вреда не будет. Зови меня Эйтам, лорд Неболтай, маркиз...
Остаток исчез в ослепительно-желтой вспышке. Когда сила утекла, пропал и Такер.
Зал стал тихим, таким тихим, что он слышал синхронное дыхание сотен неподвижных заготовок-двойников на верхнем уровне. Он поднял глаза. Ну... не совсем неподвижных.
Глаза были открыты.
У всех.
И все глаза были устремлены на него.
– Да ладно, чтоб тебя. Намек понят.
Он ухватился за край уровня и встал. В центре желтого кристалла не было и следа Такера. Вообще никаких следов.
Кроме тени в хрустале. Жука в янтаре.
Он опустился на колено и положил ладонь на середину "глаза".
– Хэй, - произнес он тихо.
– Готова?
Ответ пришел - не голос, ни даже язык - просто безмолвное понимание.
"С первого мига рождения каждого из нас".
– Не такого я желал тебе. Вовсе нет. Я хотел ранить тебя. Хотел ранить так сильно, чтобы ты вспоминала меня каждый час, каждый день, весь остаток жизни. Но не такого.
"Ты клялся, что когда я очнусь в Аду, уже будешь убивать меня снова".
– Я говорил не об этом Аде. Не о таком пробуждении. И не о такой смерти.
"Смысл слов сохранился? Сами слова - да. Я слышу их сейчас. Вечно".
– Не вечно. О вечности я сейчас позабочусь.
"Вечность, любимый, это не то, что ты себе представил".
– Ага, угу, нужно было думать, прежде чем начинать разговор.
Он потянулся разумом и нашел Реальность, и наложил на нее волю.
– Скайкак Нерутч-хайтан, явись передо мной! Или, знаешь, встань и иди. Как угодно.
Тень в глубинах хрусталя пошевелилась.
Она росла, становясь плотнее, вылепляясь в мягком желтом свечении, и чем яснее виделась, тем менее человекоподобной оказывалась. Поверхность хрусталя раздалась и, словно богиня из морской пены, восстала древняя, дряхлая самка, без волос, на месте ног лишь уродливые культи, узлы шрамов вместо левого глаза и щеки; единственный глаз пылал яростным безумием, желтый, как хрусталь внизу.
– Хей, промой мозги от дерьма, старая летучая мышь. Давненько не встречались.
"Это было вечно, крольчонок. Но в вечности я видела тебя всегда".
На
"Береги наш народ, крольчонок".
– Знаешь, буду.
Он сжал бронированный кулак рукой из плоти.
– Спокойной ночи, Драная Корона. Спи спокойно.
"Я буду видеть сны о тебе, любимый".
– И в тех снах я буду трахать тебя в глазницу. Членом из колючей проволоки.
"Я тоже буду скучать".
– Все та же гнойная дыра в крысиной жопе, - сказал он.
– Х'сиавалланайг Хриллан-тай!
Когда пламя Авторитета Хрила встретилось с плотью Его Кулака, белый пожар испепелил вселенную.
Когда он вновь осознал окружающее, Рука Хрила пропала, палату освещали только языки огня, лизавшего труп Драной Короны. Он лежал на холодном хрустале и думал, как же встать на ноги, ибо не помнил, как действуют руки-ноги. Рука болела. Как и плечо, грудь, ухо, лицо... даже по долгом размышлении он не смог бы назвать часть тела, не дрожащую от боли.
– Ох, точно, - буркнул он.
– Эту подробность забыл, да?
Кожаный костюм был в столь же дурном состоянии. Он снова потянулся к Реальности, починить тело и одежду... но не нашел никакой Реальности, какой мог бы коснуться. Не слышал он и двойников-огриллонов. Да, все они лежали на полу вповалку, словно в общей могиле.
Он вздохнул. Да, верно, так и должно было сработать... но это, почему-то, не облегчало боль.
Он ухитрился встать на четвереньки. Пришлось застыть, сберегая дыхание. Из носа капало. Кровь падала на хрустальный пол и в свете "факелов" казалась черной.
Черной?
Кровь не выглядит черной в свете огня. Он коснулся лица, и рука вернулась черной от капавшего из носа масла. Он взирал на свое отражение в мерцающем обсидиане и, словно в том шаре Реальности, видел лишь силу.
Но нет. В масле он видел и будущее.
Кивнув себе.
– Начнем представление.
Ныне во Всегда 8:
Сумрачный лес
10
Данте, начало "Божественной комедии", пер. М.Лозинского