Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)
Шрифт:
Это заставило затихнуть угрожающий ропот, со стороны огриллонов и людской толпы.
Она подняла руку.
– Должна я убить или умереть в подтверждение истины, которую уже знает здесь каждый живой? Должна ли я пролить кровь, защищая преступление? Бросить свои умения, свою жизнь и Силу Хрила на службу подлой несправедливости? Если бы Владыка был среди нас, Он рыдал бы, видя позор, творящийся Его Именем.
Глаза Маркхема вылезли на лоб, жилы вздулись.
– Что вы делаете?!
– Говорю правду, как Присягала.
– Горячее негодование
– Что делаете вы?
Рыцарь рванулся к Орбеку.
– Скажи, что ты кватчарр.
Голова Орбека опустилась рывком.
– Говори!
– Я Орбек, кватчарр Черных Ножей.
Маркхем отпрянул, будто ударенный.
– Вы слышали. Хрил слышал.
– Ангвасса опустила подбородок, как и голос.
– Любой присяжный Рыцарь и Лорд слышал и понял, что Хрил слышит ложь! Какого бы зрелища вы ни ждали, его не будет. Ни сегодня, ни после.
– Вы не смеете, - зарычал Маркхем.
– Смею. И делаю.
– Черные Ножи покорятся Хрилу.
– Этого не будет.
– Почему вы так утверждаете?
– Поборник Хрила объявил об этом мне и Черным Ножам. Не будет ни подчинения, ни битвы. Никогда.
– Объявил лишь вам?!
– Если вы решили, что я ошиблась или не поняла его слов, можете спросить лично.
– Его? Кого?
– Есть лишь один.
С некоей дрожью предвкушения -начав понимать, отчего новый Поборник так любит театральность - она указала на остатки стены первого яруса Ада, прямо над помостом Легендарных Лордов.
– Он вон там.
Когда все глаза обратились к лику Ада, раздался раскат грома, смывший иные звуки, и город попал во власть полночи, словно бог уничтожил солнце. Потрясенное молчание ослепших длилось лишь один вздох, и темнота была рассечена столпом молний, танцевавших, бившихся, рождающих грохот... с вторым громовым раскатом свет вернулся в город, и на указанном - еще дымящемся от молний - месте встал худощавый мужчина с солью в черных волосах и седеющей бородой, в тунике и брюках, и сапогах из грязной, выцветшей черной кожи. И в каждой его руке было по черному ножу.
– Простите, что задержался, - сказал он дружески-насмешливым тоном.
– Пропустил что важное?
– Что... но... что...
– забулькал Маркхем.
– Ты не... вы не можете...
Орбек стоял и смотрел с сердитой гримасой.
– Отдадим Поборнику должное, - буркнула Ангвасса.
– Он знает, как являться публике.
Он сделал шаг, набирая скорость, взвился и воздух, чтобы исполнить элегантный разворот и приземлиться с звучным "бумм" на помост Легендарных Лордов.
– Привет, ребята. Не вставайте.
– Серьезно. Не надо, - добавил он тут же, когда двое вскочили, сжимая оружие.
– Сегодня я не убил ни одного хорошего человека. Не будьте первыми.
Он сделал сальто на ринг, приземлившись почти в поклоне, опустив колено и голову, подумав мельком: почему всё удается гораздо лучше, когда на него смотрят все?
Возможно, Коллберг
– Милорды, - начал он сурово и встал. Сотни ружей были наставлены в его сторону. Он воздел правую руку.
– Леди Хлейлок!
Крик усилился так, словно исходил от всего мира; слова его отскакивали от лика Ада и катились по белым мостовым города.
– Кто Поборник? Кто Живой Кулак Хрила?
Она вышла вперед.
– Вы, мой Лорд!
Он стоял, выжидая, когда начнут затихать вопли недоверия и гнева.
– Каково мое имя?
– Люди зовут вас Кейном, мой Лорд!
Тишина упала булыжником, готовым раздавить весь город.
– Мое полное имя?
Ангвасса Хлейлок встала на колено.
Ропот толпы казался далеким землетрясением.
– Лорд Поборник, вы Кейн Черный Нож, кватчарр огриллонов Бодекена.
В грядущие годы будут говорить, что рев толпы свидетелей Провозглашения Кейна нарастал, пока не треснул надвое мир.
Это было лишь метафорой, конечно же - поэтическим преувеличением, призванным подчеркнуть значимость события - и позднее это стало обычным клише, и любой катаклизм назывался "новым Провозглашением Кейна". Постепенно образ стал прилагаться ко всему громкому, пусть не драматичному. Во время сильного шторма, к примеру, кто-то мог сказать: "Ну, у нас тут чертово Провозглашение"; а тот, кто желал подчеркнуть непреклонную решимость, мог заявить: "А Кейн пусть Провозглашает что хочет". В будущем еще более далеком эта фраза стала использоваться в презрительном смысле, саркастической гиперболой чего-то вполне тривиального.
Среди суеверных простолюдинов говорилось также, что Провозглашение Кейна разбило не мир, а небеса вверху и все пекла внизу, и что рев приветствий исходил не из смертных глоток, но означал страх и отчаяние всех живущих богов, демонов, ангелов и дэвов, впервые услышавших имя: Черный Нож.
В отличие от указанных выше пословиц, тут крылась не обычная метафора.
Он ждал, пока уляжется шум.
А затем обернулся, оглядывая толпы, не спеша, словно встречая каждый взор. Отбросил черные ножи, так, что они вонзились в Круг Правосудия и остались дрожать у ног. Затем распустил ворот туники и начал снимать, говоря: - Всякий муж и жена, самец и самка, любой желающий оспорить мои титулы, спуститесь и встаньте в очередь. Хочу посчитать, скольких мне придется убить.
Голый по пояс, являя всем паутину шрамов, он пошел туда, где стояли Маркхем и Орбек, и коленопреклоненная Ангвасса.
Ангвасса опустила голову.
– Мой Лорд Поборник.
Он коснулся плеча.
– Добрый вечер. Приятная встреча, леди Хлейлок. Встаньте.
Даже обычный голос загремел по всему Бранному Полю.
Орбек тихо прорычал: - Драная Кайрендал. Вообразите. Эльфийская шлюха продала меня.
– Никто никого не продает, собачина. Молчи и сиди.
– Не отдавай приказов мне. Никогда.