Закон Кремля
Шрифт:
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Надейся, – вновь кивнул шам. – Только учти – я не смогу ничего сделать в твоем мире. Четверо твоих друзей были в моей вселенной, над которой я имею власть. Но она не простирается на иные миры.
– Но ты обещал, – сказал я.
– И сдержу обещание, – произнес шам. – Подойди.
Я приблизился – и сухая ручка шама вложила в мою ладонь нечто размером с грецкий орех, слепленный из плотного серого тумана.
– Когда будешь в своем мире, раздави это, – произнес шам. – Оно перенесет
Меня не пришлось уговаривать. «Бритва» словно сама выскользнула из моей руки и легла рукоятью в ладонь. Боль, возможно, и была, только я ее не почувствовал – когда все твои мысли заняты предстоящим, мозгу не до сигналов, которые посылает плоть, разрезаемая широким клинком цвета чистого неба.
Она вновь сияла, моя «Бритва». Не сказать, что на сто процентов, но я по опыту знал – силы в ней вполне достаточно для создания качественного портала между мирами. По ходу, слепой шам не поскупился на энергию для моего ножа, лишь бы я поскорее убрался из его вселенной.
Что я и сделал, рубанув ножом пространство перед собой, словно разрезая сверху донизу висящую передо мной огромную картину.
И картина поддалась – разве могло быть иначе?
Как это случалось уже неоднократно, раздался треск, с каким распадается под острым лезвием плотная материя, и знакомые лазурные молнии побежали по разошедшимся в стороны краям разреза. Пространство, рассеченное «Бритвой», дрожало и грозило схлопнуться обратно. Но молнии, то и дело пробегающие по краям разреза, держали его, словно электрические пальцы.
А там, в разрезе между мирами, была видна серая трава Зоны, которая вдруг показалась мне чуть ли не родной. Хоть я и ненавижу всем сердцем чернобыльские зараженные земли, но почему-то каждый раз возвращаюсь туда, как в отчий дом. Холодный, унылый, сырой, страшный, воняющий болью и смертью – но свой. Единственный, где я, как ни странно, чувствую себя, словно путник, вернувшийся после долгого путешествия в места, откуда он мечтал свалить подальше, но на самом деле так не хотел уходить…
Я сделал шаг, второй – и портал захлопнулся за моей спиной, будто деревянная дверь мощно долбанула в дубовый косяк.
И то, что стояло спиной ко мне в десяти шагах, обернулось на звук.
Ну да, если везение – это ко мне. Везение на неприятности. Это прям точно мое. Как какое-нибудь дерьмо – так обязательно к моему берегу плывет, всю жизнь так было. Положа руку на сердце, в Зоне не слишком много ктулху. Даже если специально их искать – придется потрудиться. А тут – вот он, нарисовался, будто специально ждал меня возле двери между мирами.
И дождался, мать его за щупальца!
У ктулху на добычу реакция отменная. Как появилась потенциальная
И этот не оказался исключением, сволочь. Прыгнул с места, растопырив щупла и раскинув в стороны мощные, когтистые лапы. Хреновый расклад, даже когда у тебя в руке «Бритва». Сейчас она, растерявшая весь заряд на открытие портала, была не более чем хорошим ножом, с которым идти на ктулху – чистое самоубийство.
Признаться, я при виде самого опасного чудовища Зоны напрочь забыл о подарке слепого шама и лишь рефлекторно сжал кулаки, бросаясь навстречу чудовищу…
И внезапно понял, что кадр фильма под названием «Моя жизнь» сменился.
Я стоял на до боли знакомой улице, в двух кварталах от которой был мой родной дом. А пока что в трех шагах от меня находилась неумело покрашенная входная дверь с незатейливой надписью «Пельменная» над ней.
Сердце защемило… Всего в десяти минутах ходьбы в маленькой, уютной квартирке ждет меня со службы мой дед Евсей Минаич. Живой, жизнерадостный, пропахший табаком и макаронами с тушенкой, которые он умел готовить так, как никто другой, и – я это точно помнил – наготовил целую кастрюлю. Вот бы сейчас ломануться туда, к нему, хоть на секунду увидеть такое родное лицо…
«Десять минут».
Голос слепого шама запоздалым неслышным эхом ударил в виски – и отрезвил не хуже хорошего удара в челюсть.
Не успею, даже если плюну на все и рвану туда, где меня по-настоящему ждут.
Парашютная сумка с дембельской парадкой, подарками деду и юному Лютому (который, кстати, так и не проснулся тогда, дрых без задних лап, как только он умеет) весьма чувствительно оттягивала вниз плечо. Удивительно. Я такой вес как не фиг делать по Зоне таскаю, даже не замечая. Хотя… понятно.
Это был, конечно, я – но пока что не я. Не Снар, прошедший школу бандитской Москвы моей постармейской молодости и Французкий легион, закаленный Чернобыльской Зоной и другими вселенными Розы Миров, где мне удалось выжить, несмотря ни на что. Сейчас перед дверями пельменной стоял двадцатилетний парень, которому лишь предстояло стать Снайпером…
И который помнил все, что произошло с ним в последующие годы.
«Девять минут»…
Я распахнул дверь, вошел внутрь и повернул налево по коридору, к двери, над которой висела табличка с надписью:
«Коммерческий туалет.
Посетителям пельменной – бесплатно.
С прохожих – тридцать рублей».
Тогда я зашел сюда, чтобы переодеться в десантный парадный камуфляж и предстать перед Евсеем Минаичем и соседями во всей красе. Наверно, и сейчас стоит сделать то же самое, чтобы не сильно раздражать Мироздание. Может, оно не так бурно отреагирует на то, что я собираюсь сделать. А то вон как забурлило, когда я, спасая друзей, изменил прошлое вселенной Кремля…
Ничего не поменялось.