Закон маузера
Шрифт:
Это означало: «Вперёд!»
Кирилл выжал фрикцион, переключил передачу и взялся за рычаги. Танк ощутимо дёрнулся, лязгнул гусеницами по краю платформы и плавно перевалился на трещавшие шпалы.
Нога Саида тронула правое плечо Авинова, и подполковник мягко потянул правый рычаг на себя.
Танк, размолачивая шпалы, довернул, выровнялся. Снова направо.
Кирилл глянул в нарамник перископа. Насыпь!
Взрыкнув, танк сполз вниз и покатил, лязгая и звеня, к лесу. Приткнув машину к паре вековых сосен, Авинов
— Вылазь, Саид!
— Ага!
Долго ли, коротко ли, но все машины, бронированные и не слишком, покинули платформы.
— Всё сжечь, особенно сходни! Чем меньше следов оставим, тем лучше!
Ну с огнём проблем не возникло — пара теплушек и без того горела, платформа с невезучим «Руссо-Балтом» уже догорала.
Шпалы и сходни покидали в «пещь огненную», которой стала взорванная цистерна, чьи клёпаные борта разошлись, аки лепестки, покрытые толстым слоем сажи.
— Подбрось дровишек! — орал Исаев. — Ядрёна-зелёна!
Авинов стянул с себя шлемофон и надел привычную фуражку. Подступило то, к чему любой офицер должен быть готов всегда, в любую минуту, а именно — надо было брать на себя всю ответственность. За людей, за технику, за потери и удачи.
Они оказались в отрыве от своих, связаться с тем же Врангелем невозможно, и неясно, что же предпринять.
А когда не знаешь, как поступить, делай что должен.
Додумать любимую поговорку Марка Аврелия Кирилл не успел — со стороны железной дороги донёсся паровозный гудок.
— По машинам! — заорал Авинов. — Дубатов! Саид! Быстро уводите колонну в лес! Десять минут хода — и глушите моторы! Вас не должны услышать с дороги — чует моё сердце, там красные! Вы ещё здесь?!
— Мы уже там, сердар!
Один за другим взрёвывали танки. Клацая и лязгая гусеницами, они отходили колонной. Грузовики и бронеавтомобили завывали в иной тональности.
— Елизар Кузьмич! Иван Андреич! Вы задержитесь со мной.
Статный Иван Акатьев кивнул и движением могучего плеча сбросил на руки ППТ.
Исаев огляделся окрест, покачал головой в недовольстве — уж больно заезжена трава, переломаны кусты.
Но вон воронка от взрыва бомбы — дай бог, красные примут и всё остальное за следы недавней бомбёжки…
Скрываясь за деревьями, Кирилл подобрался к колее.
Литерный эшелон представлял собой жалкое зрелище — всё, что могло воспламениться, сгорело до железного остова.
Пара теплушек ещё горела, огонь красиво заворачивался в щели между истончившихся досок.
Цистерна чадила, паровоз угрюмо дыбился нагромождением рваной стали.
Помощника машиниста с кочегаром убило, а вот старый, опытный машинист уцелел — ушёл с танковой колонной «на броне».
Короткие, требовательные свистки зазвучали совсем близко, и вот он — бронепоезд.
Сначала показались контрольные платформы, потом бронепаровоз, пыхавший плотными белыми клубами, а после и блиндированный
Двубашенные бронеплощадки соседствовали с платформами, прикрытыми со всех сторон клёпаными бортами, но без крыши, — из этих бронированных «ящиков» выглядывали задранные вверх стволы трёхдюймовых противоаэропланных орудий.
Пыхая паром, «Первый броневой» остановился перед разбомбленным паровозом.
Из дверей, с платформ, изо всех щелей полезли красноармейцы. Они были безоружны, но не слишком самонадеянны — дула пулемётов в амбразурах пошевеливались, готовясь открыть огонь.
Галдя, красные прошлись вдоль эшелона, покинутого белыми, и принялись за дело. Сначала заработали пулемёты.
— Ложись! — скомандовал Авинов и бросился на землю, откатываясь за мощный комель вековой сосны.
Длинные очереди пронизали чащу, срубая ветки, разбрасывая кору, и утихли.
Успокоившись, большевики занялись починкой путей — гнутые рельсы сбросили под откос, воронки засыпали, уложили шпалы… Шарканье лопат и перестук ломов заглушили даже паровозное уханье.
— Никого не задело? — осведомился Кирилл.
— Целые мы, ваш-сок-родь, — отозвался Кузьмич. — Отползаем?
— Погоди…
Вскоре новенькие рельсы были уложены, и красноармейцы отцепили бронепаровоз. Дав гудок, машинист тронулся, уткнулся пострадавшему собрату в лоб, словно бодаясь, и сдвинул с места весь состав.
Последние теплушки, сошедшие с рельсов, заскрежетали, их потянуло к насыпи, и вот обгоревшие платформы одна за другой стали съезжать с путей, крениться и опрокидываться.
Даже паровоз-«овечку» [88] утянул состав за собой — медленно оторвав колёса от рельс, локомотив тяжко грянулся, заскрежетал по гравию. Дорога свободна!
Задерживаться да выяснять, куда делись белые, никто не стал — бронепоезд поспешил вперёд, на Комаричи.
— Возвращаемся, — сказал Авинов, вставая и отряхиваясь.
88
Малогабаритный товарный паровоз-компаунд серии «Ов».
— Што делать-то станем, ваш-сок-бродь? — бодро поинтересовался Исаев.
— Воевать, Кузьмич.
Просека в густом сосново-дубовом лесу тянулась недолго. Пришлось прокладывать путь по молодому ельничку, а там и полянка нарисовалась — у самого бережка неглубокого, широко разлившегося ручья.
Колонны двинулись прямо по течению, благо что редко где вода доставала до ступиц, а уж танкам это и вовсе было нипочём.
Судя по карте, они следовали по одному из притоков Неруссы.