Закон маузера
Шрифт:
— Говори ты, Сорока.
— Так что нельзя, — выдохнул подпрапорщик. Было заметно, как он судорожно сжимал зубы, унимая скупые мужицкие слёзы, а жгучая влага всё одно текла по обветренным, рябым от оспин щекам солдата. — Так что робята не хочут капитана тут оставлять. Этта, чтоб над ем красножопые поругались. Робята не хочут никак. Этта сами уходим, а его оставлять, как же такое…
— Хорошо, Сорока, я понял. Мы ещё не сегодня уходим, но… Что же, везти гроб с собой? Следует похоронить капитана хотя бы в поле.
На скулах у Сороки задвигалась жёсткая кожа.
— Разрешите доложить, господин подполковник, — проговорил
— Разрешаю, Сорока.
Поздно вечером на бывшей гари, сплошь уже зазеленевшей травою, разожгли три больших костра.
Дежурные как бы не с час подбрасывали хворост, и вот донёсся басовитый гул моторов.
Как мотыльки на огонь, подлетели и сели, один за другим, оба С-31. Подкатились ближе к лесу, развернулись и заглушили моторы.
Авинов приблизился, из темноты окликнув:
— Бацулин? Еретнов?
— Так точно, господин подполковник!
Кирилл включил фонарик и отдал команду:
— Аэропланы замаскировать!
Взвод дроздовцев унтера Котова живо нарубил молодых ёлочек, аккуратно укрыв аппараты.
— Господа военлёты, как у вас с бомбами?
— По четыре пятипудовки на каждом, господин подполковник. Под крыльями.
— Подходяще. Навлю знаете?
— Пролетали…
— Надо разбомбить мост через реку.
Бацулин засомневался:
— А хватит ли бомб для такого дела?
Тут в голове у Авинова мелькнула картинка, словно воспоминание о кадрах давнишней «фильмы» — как остроносые «бомберы» срываются в пике. Такие вот вспышки «послезнания» порой его здорово выручали — этакие бесплатные советы насчёт того, как воевать по-новому, поражая врага в обоих смыслах этого слова.
— А вы не просто кидайте их, — сказал он, выдыхая, — не на глазок, а с пикирования.
— То есть?
Кирилл, как мог, объяснил «летунам» методу из будущего.
— Ну вылет утром, а пока двигаем к нам. Разносолов не обещаю, но борщ ничего так получился…
— Борщ! — молитвенно произнёс Еретнов. — Полцарства за тарелку наваристого борща!
— Пилите корону, поручик. Будет вам борщ…
…Рано утром пилоты готовились к вылету.
Котов и Акимов, тоже в прошлом имевший дело с аэропланами, вызвались лететь с Бацулиным и Еретновым бортстрелками, каковые «тридцать первым» полагались, да на всех не хватило.
По паре пулемётов стояли на «Сикорских», приделанные к крыльям, а ещё по одному установили за пилотскими сиденьями, чтобы отстреливаться от противника, севшего на хвост.
— От винта!
Мощный двигатель взревел, врубаясь пропеллером в тугой воздух, аэроплан тронулся и побежал по траве, вздрагивая и будто теряя вес. Взлёт!
Бомбардировщики описали круг и легли на курс.
Лететь было недалеко, но на цель лучше заходить с севера — пусть, если что, ищут тайный аэродром в стороне Брянска.
Внизу блеснула Навля. Вода была спокойна, и река напоминала зеркало, отражавшее небо и облака. И краснозвёздный «Сопвич».
Котов дотянулся до пилота — им был Бацулин — и деликатно тряхнул за плечо.
— Господин штабс-капитан!
— Вижу, братец, вижу…
Соскользнув на крыло, С-31 вошёл в крутое пике и сразу стал набирать высоту, заходя красвоенлётам снизу.
Пилот «Сопвича», потерявший из виду одного противника,
Две струи раскалённого металла, подсвеченные трассирующими пулями, унеслись сходящимися пунктирами и уткнулись во вражеский биплан, разнося хвостовое оперение в клочья.
— Есть!
«Сопвич» закувыркался вниз и грохнулся на берегу Навли. Секунду спустя вспухла огненная тучка.
— Мост!
— Вижу!
«Сикорский» стал набирать высоту. Станция, лес, река, мост — всё пошло кругом, удаляясь, словно опадая.
— Держись!
Аэроплан направил нос к земле и начал пикировать, набирая скорость с каждой саженью.
Мост из железных балок угрожающе вырастал, обещая неизбежную гибель. «Разобьёмся, к такой-то матери…»
Бацулин дёрнул рычаг, освобождая все бомбы разом, и С-31 сильно вздрогнул. Рыскнул — полегчало! — и принялся резко набирать высоту.
Аэроплан Еретнова заходил на цель, когда рванули сброшенные бомбы. Резко восклубились облака дыма, воды и пыли. Громыхнуло.
Одна из пятипудовок угодила в реку, другая порвала рельсы перед самым мостом, зато две оставшиеся легли точно — целый пролёт ухнул в воду одним краем.
И снова четыре взрыва потрясли мост — две бомбы в воду, две по искорёженному пролёту, доламывая тот напрочь.
— Есть! — заорал Котов, думая: «Это вам за капитана, сволота!»
Бацулин захохотал и повернул «домой».
Господи, когда же это святое слово можно будет произнести без кавычек?..
Глава 17
ПЛАЦДАРМ
Сообщение ОСВАГ:
Главнокомандующий Восточным фронтом генерал-майор В. Каппель выполнил поставленную задачу — удержал Ижевск и Воткинск и ныне готовится к наступлению на Нижний Новгород и Казань.
3-й Сибирский корпус под командованием графа Ф. Келлера, [98] «Первой шашки России», с участием рабочих Пермского оружейного завода, разбил красноармейцев на подступах к Перми.
Крымско-Азовская армия, при поддержке танков и аэропланов, начавших поступать с заводов Царицына, Луганска, Харькова, движется к Херсону и Каховке, преодолевая бешеное сопротивление 1-й Конармии Будённого и Революционной повстанческой.
Продолжается героическая оборона Царицына и Харькова.
Корабли Черноморского флота перебросили к Николаеву части морской пехоты, ныне там идут ожесточённые бои.
В Прибалтийском крае [99] силами Западной армии развивается наступление на Вильну, марковцы выходят к границам Германии.
Латышских сепаратистов не видно, поляки отступают, Северо-Западная армия удерживает позиции по всему фронту от Новгорода до Петрозаводска…
98
В нашей реальности Ф. А. Келлер погиб 8 декабря 1918 года в Киеве от рук петлюровцев.
99
Прибалтийский (Остзейский) край — окраинная часть Российской империи, состоявшая из Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерний.