Закон отражения
Шрифт:
– Хорошо, что вы сбежали, – с улыбкой сказал он, – я помню, что творилось в небе…
– Мы сбежали, – кивнула Миртс, – но потом, когда тучи разошлись, вернулись. Она была слишком занята тобой, чтобы учуять двух куниц. Мы были готовы отбить тебя, но Полуночный Волк подумал-подумал, и сказал, что лучше тебя оставить с ней. В конце концов, с нами не было целителя, рана твоя оказалась не из легких – а она, хоть и была человеком, но все же оставалась ведьмой. С ней у тебя был шанс остаться в живых…
Она дрожащей
– Я тогда поспорила с Полуночным Волком, хотела тебя забрать и, не выполнив миссию, вернуться в Гнездо – но теперь думаю, что Волк оказался прав… Он почти всегда оказывается прав. Мы сделали все, что нам поручил Старший, вернулись в Гнездо, а затем…
– Он забрал меня, – Шениор криво ухмыльнулся, – а заодно и… что он сделал с ведьмой, Миртс? Наверняка ты знаешь, а?
Девушка покачала головой.
– Я не могу тебе этого сказать, Шениор. Прости.
Мгновение – и его пальцы впились в крепкие плечи Лунного Цветка. Она была легонькой, как сухой стебелек травы, а в огромных глазах застыло сожаление.
– Говори!!! – он встряхнул ее, – что с Миральдой?!!
– Отпусти! – прошептала Миртс, даже не делая попытки выбраться, – чего ты от меня хочешь?!! Меня не было там… Старший сам все сделал…
Шениор отвернулся. Шепот Миртс донесся откуда-то издалека.
– Я только знаю, что он вернулся вне себя от злости. Знаю, что он был ранен – но вампиры быстро восстанавливаются… И еще…
– Что?
Ее шепот стал едва слышимым.
– Еще… я сомневалась в словах Старшего, но теперь верю. Он сказал, что… то, что с тобой творится – это нечто большее, чем благодарность. Шениор… Она же человек, неужели ты этого не понимаешь?
Он передернул плечами. О чем они все толкуют, сперва вампир, затем и Миртс? Разобраться бы самому сперва…
– Я должен вернуться туда, – жестко сказал Шениор, – я должен знать, что с ней, и помочь – если Миральда жива. Или же предать тело огню, если Старший убил ее.
Рука Миртс легла на плечо – узкая, горячая.
– Ты с ума сошел, Шениор. Кто тебе позволит это? Если ведьма умерла, ты уже ничего не изменишь, а если жива…
– Тогда я должен помочь ей остаться таковой. Надеюсь, ты не побежишь тотчас же доносить Учителю?
Девушка осторожно обошла его – и остановилась, глядя в глаза.
– Это бред, Шениор. Ты не знаешь, где она – а я не собираюсь пособничать твоему помешательству, и не знаешь, что с ней. Быть может, в этот миг она умирает.
Он не ответил. Глядя сквозь бледное лицо Миртс, слушал шелестящий, вкрадчивый голос, звучащий в сознании.
… Коридоры Гнезда сплелись в клубок. Дыхание то и дело сбивалось; в каждом пятне тени мерещился грозный силуэт Старшего.
Шениор бежал. Вперед. На зов колодца памяти.
И каким же глупым он был! Зачем пытаться выспрашивать Миртс, или
Главное, успеть – пока вампир не почуял его присутствия в опасной близости от Истины.
Вот и бронзовая решетка, преграждающая путь. Скрип давно не смазанных петель – и он уже в прохладной темноте тоннеля.
– Где ты? Я тебя не вижу.
– Я здесь, наследник. Ты пришел узнать истину о гибели своего отца?
Неприятный холодок разочарования. Что ж это за колодец памяти, если он не знает его, Шениора, желаний?
Тихий смех.
– Ах, вот оно что… Осторожнее, ты можешь упасть в меня.
Дэйлор замер, так и не поставив занесенную ногу на пол. Пригляделся – и почувствовал, как на лбу выступила испарина: совсем рядом, прямо в камне, разверзлась черная пустота.
– Цена все та же? – спросил дэйлор, вглядываясь в провал.
– Разумеется. Я никогда не лгу.
– В самом деле? – он хмыкнул.
– Лгут смертные. Какая мне польза от лжи?
– Вот уж не знаю, – пробормотал Шениор, – зачем-то ты существуешь…
– Не трать понапрасну время. Ты хотел увидеть, что с ведьмой и где она? Изволь. Ложись и смотри в меня. И помни – одно прикосновение к судьбе. Готов ли ты заплатить такую цену?
Дэйлор на миг зажмурился, собираясь с мыслями. Вспомнил все то, что говорил Старший…
– Ты ему веришь – после того, что он сделал? С той, что тебе так дорога?
– Не знаю.
– На самом деле то, как я изменю Судьбу, может никогда и не наступить, Шениор. Все зависит от тебя самого. Каждое мгновение, с каждым вздохом, ты сам плетешь нить своей судьбы. И, хотя существуют и другие взгляды – на твоем месте я бы не беспокоился.
Не говоря больше ни слова, Шениор улегся на живот, положил подбородок на сцепленные пальцы и уставился в непроглядную темень.
Шелестящий смех.
Мрак затягивал, навевая сон – но не было видно ровным счетом ничего. И, когда Шениор уже хотел поинтересоваться, а чего, собственно, ждать…
Тонкие полоски солнечного света, что пробивался сквозь прорехи в плетении стен, опасливо ложились на земляной пол. На глиняные черепки, смешанные с мусором, пылью и золой. На замершее тело – худое, будто высушенное невзгодами, едва прикрытое лохмотьями.
Веселый солнечный лучик прыгнул на белый лоб, словно смутившись, быстро скользнул по землистым губам – и ускакал прочь, слившись со своими приятелями.