Закон отражения
Шрифт:
Селлинору нравились нежаркие солнечные дни, когда воздух по-особенному прозрачен и свеж, а сквозь золотое кружево листвы на ярко-синем небе можно увидеть караваны диких гусей, отправляющихся в дальний путь. В такие дни поутру на безупречно-правильных паучьих сетях замирают капельки ночных туманов, и ветер, принося, шаловливо бросает в спокойную воду Поющего Озера первые листья – желтые, светло-коричневые, багряные…
Он любил эту прощальную красоту леса – и, как и при всяком прощании с близким другом, в сердце воцарялась легкая,
Король сидел на мраморной скамеечке в самом заброшенном, диком уголке сада и щурился на солнечный свет, сочащийся сквозь листву. Осень только-только ступила на земли дэйлор, но уже витала повсюду, навевая обычное осеннее настроение.
«А хорошо было бы мне воссоединиться с предками в такой же день», – вдруг подумал Селлинор, – «чтобы также светило солнце, и чтобы… чтобы это случилось спокойно…»
Дэйлор скрипнул зубами. Ах, да. Он не может уйти просто так. Потому что тогда… Нет, о том, что бы случилось тогда, он предпочитал даже не думать.
– Я верну тебя, – пробормотал он, – верну… Это назвали бы слабостью, но мне плевать. Да!
– Вы что-то сказали, Ваше Величество?
Селлинор вздрогнул и мысленно отругал себя. Уже давно следовало привыкнуть к тому, что лорд Каннеус появляется бесшумно и всегда за спиной. Как тень.
– А, Каннеус, – придав лицу приветливое выражение, король обернулся. Министр тайного сыска и в самом деле стоял за спинкой скамьи, заложив руки за спину и всем своим видом живо напоминая ученого ворона.
– Милорд, – последовал учтивый поклон.
– С какими вестями ты прибыл? – Селлинор усмехнулся, – никак, поймал нашего беглеца?
– Нет, милорд, – Каннеус еще раз поклонился, – прибыл гонец из Гнезда. Он вышел из королевского портала, несомненно, Старший приложил к этому руку… И требует аудиенции. Как можно скорее.
– Хм… – Селлинор покачал головой, – что такого могло случиться? Старший и его… эти… как их там…
– Куницы, милорд.
– Да, да. Они всегда держатся так обособленно… Ты когда-нибудь вообще видел этого… Старшего Гнезда?
Каннеус мотнул головой.
– Вот и я тоже, – вздохнул Селлинор, – любопытно, что за вести принес нам этот достойнейший дэйлор…
Он поднялся, поправил камзол, и неторопливо зашагал по хрустящей дорожке. Каннеус молча последовал за ним.
Чтобы разорвать повисшее в прозрачном осеннем воздухе молчание, Селлинор обронил:
– Говорят, Старший Гнезда – вампир. Что ты думаешь об этом, Каннеус?
– Я бы не стал судить только лишь по слухам, Ваше Величество, – отозвался тот, – мало ли о чем говорят? На базарной площади говорят, что королю Кейлору д’Амес помогли соединиться с предками. Но ведь это вовсе не значит, что так оно и было?
Селлинор усмехнулся. Ах, Каннеус, Каннеус… И пошел быстрее. Ему хотелось покончить со всем этим и забыть, забыть…
Ведь он уже знал, о
… Когда они вошли в кабинет, ожидавший там дэйлор отвесил глубокий поклон. Селлинор, никогда не сталкивающийся до этого с куницами, с удивлением отметил и простоту одежды, и ее добротность; его немного рассмешили полоски меха куницы, нашитые на рукавах куртки, и простые кожаные ремешки, вплетенные в черные косы воина, что казалось варварством для утонченного аристократического вкуса короля. Но Селлинор усилием воли задавил улыбку – и очень серьезно кивнул в ответ.
– Мне сказали, ты прибыл с важными известиями, доблестный воин, – сказал король, усаживаясь в свое любимое кресло, – так говори же.
Куница еще раз поклонился. А затем изрек:
– Старший просил передать владыке Дэйлорона, что люди собирают армию поблизости от юго-западных границ. Похоже на то, что эти низкие твари хотят напасть. А потому Старший взял на себя смелость советовать владыке увести простых дэйлор подальше от границ, особенно, если кто остался в мелколесьи. Пусть на границе останутся только воины – и все.
Селлинор откашлялся, прочищая горло, и…
– А разве Старшему не пришла светлейшая мысль предоставить воинов в распоряжение короля, чтобы достойно встретить врага на границе и сразиться, как подобает сыновьям Дэйлорона?
Брови лорда Каннеуса медленно поползли вверх. Но он молчал – пока. Замолчал и куница, удивленно глядя на своего короля.
– Впрочем, это уже не твоего ума дело, – задумчиво пробормотал Селлинор, – возвращайся в Гнездо, передай Старшему, что я благодарен за предупреждение. Что делать дальше – это уже моя забота.
Он бросил быстрый взгляд на Каннеуса. Тот задумчиво смотрел на пляшущие в камине языки пламени, и меж угольно-черных бровей, еще не тронутых сединой, пролегла глубокая складка.
Армия уверенно продвигалась на север. Уж давно остался позади благословенный Небом Меркелон, последний город Империи на реке Лакке; полки продвигались по зеленому морю степи, вдоль синей глади реки. Нет-нет, да попадались небольшие деревни, все, как одна, бедные, с одинаковыми глинобитными избами, крытыми тростником; и повсюду – долго глядели вслед армии Императора тощие крестьяне.
Пройдет еще пара дней и, если верить вестям с востока, к ним присоединятся легионы из Талипо и Кверта, а это уже нешуточная сила. Правда, никто не знал, сколько дэйлор выйдет на поле битвы, да и выйдет ли вообще… Но Император был уверен в успехе – так, словно король Дэйлорона стал послушной марионеткой в руках владыки.
– Мой командор! К нам хотят примкнуть ополченцы. Разнесся слух, что мы идем за золотом Дэйлорона…
Седовласый генерал изо всех сил старался говорить уважительно, но при этом на лице его застыло такое выражение, с каким сапожники гоняются за подмастерьем, чтобы оттаскать за уши.