Закон ответного удара
Шрифт:
Слава еще только проснулся и выглянул в разбитое окно, когда приехал охотничий инспектор. Жердеобразный, сутулый, с лицом застарелого язвенника и с соответствующим нудным и назойливым характером. Вообще-то, обычно в это время года его мало волновало охотничье хозяйство. Да он и без того, честно говоря, почти не обращал внимания на приезжающих сюда охотников-любителей, доставая зимой своей занудливостью только таперов, промышляющих ондатру, бобра, выдру и другого водного пушного зверя, которого здесь водится с избытком.
Слава высунул из-за шторы загорелое лицо и приветливо поздоровался
Посмотрев издали беседу хозяина с инспектором, во время которой Серж сильно жестикулировал, показывал на побитые стекла, на простреленную, словно защитное ограждение в тире, дверь, кивал на небольшую кучу строительного мусора – как Слава понял, жаловался на затраты, вызванные недавним ремонтом, – и быстро что-то объяснял, махая рукой в сторону дороги, Слава начал одеваться. Надо своим авторитетом хозяина поддержать, а то наговорит лишнего.
Но когда он, приняв душ, спустился на площадку перед домом, обычно используемую под стоянку транспорта, инспектор уже уехал, а Серж повторял все то же самое, включая жестикуляцию, местному старому негру с красивой фамилией Монтегю, владельцу бензоколонки.
– Меня еще как-то не трогают… Слава богу… – несколько раз повторил Монтегю.
– А вы разве тоже из России? – невинно поинтересовался подошедший Слава и протянул негру руку.
– Нет, но им какая разница… Им только деньги давай. Самих работать не заставишь… – Рука у негра оказалось жилистой и сильной, наработанной, с мозолями. – Я с самого детства только тем и занимался, что трудился. Все, что имею, сам заработал. А этим…
Он осуждал бандитов и сочувствовал Смирнову.
«А что же ты ночью на помощь не приехал? – подумал Слава. – Взял бы дробовик и приехал…»
И тут же сам себе сказал, что хорошо получилось, что никто из сочувствующих не приехал, а то тоже искали бы их теперь, как и бандитов.
Присутствовавший здесь же индеец слушал все молча и с достоинством. Он предчувствовал появление многих гостей и потому вырядился в свой праздничный национальный наряд, покуривал длинную трубку, усевшись на бревно, огораживающее площадку от большой и глубокой лужи. Кореец же, наоборот, старался никому на глаза не показываться и копался в огороде, удалившись от возможных вопросов. Корейцы народ молчаливый и терпеливый, и на Хвана положиться было можно. А индейцы, как Слава знал, любят похвастаться. Как бы этот ничего не ляпнул лишнего.
Негр уехал. Вдали показалась следующая машина – кто-то тоже горел желанием удовлетворить любопытство. А Слава воспользовался моментом,
– Смотри лишнего не расскажи, а то нам с тобой туго придется.
– Почему – нам? – чуть не истерично, но с вызовом поинтересовался Серж, и Слава сразу понял, что мысли о предательстве в голове хозяина бродят и мычат целым стадом бизонов.
Он криво и зло улыбнулся, хотя вполне ожидал и такого поворота:
– А потому, что ты нанимал меня специально для этого дела. Если полиция поинтересуется в департаменте по делам эмигрантов, там подтвердят. И еще найдется кому подтвердить. Ты знал, что я готовлю засаду, рассматривал со мной карту, тобой же для этого предоставленную, значит, ты становишься соучастником. Мне дадут побольше, тебе чуть поменьше. Какая разница. В соседние камеры посадят. Веселее будет. Не тоскуй!
Смирнов совсем поник и задрожал сильнее. Ему было что терять, и он это хорошо знал. Слава похлопал хозяина по плечу, даже слегка встряхнул, пытаясь привести в более бодрое состояние духа.
– Будь мужчиной… Воспринимай все это так, как оно и произошло. Почувствуй, что мы победили, и перестанешь бояться.
Не ответив, Серж ушел в дом так стремительно, словно принял перед этим лошадиную дозу слабительного. Да, охотиться на уток и охотиться на людей – это разные вещи. Когда хозяин приехал в Монреаль нанимать Славу, он был настроен по-боевому. Даже одна фраза о том, что он будет отвозить в школу сына и брать с собой ружье, а Славе предстоит в это время охранять дом, – говорила о решимости вступить на тропу войны. Более того, фраза эта предполагала, что главным охранником своих интересов является по-прежнему хозяин. А Слава только помогает ему. Сейчас же решимость отступила. Остался только испуг от содеянного человеком, которого он только ради этого и нанял.
Держась до неестественности прямо и гордо, воспользовался уходом хозяина и подошел ближе Масак. Он остановился против Славы, окинул его оценивающим взглядом и сказал:
– Капитана хороший воин. Капитана хорошо воевал. Капитана хорошо стрелял из лука Масака.
– А ты откуда знаешь? – со смешком спросил Слава.
– Масак все видел, все смотрел из камыша. Масак готов был помочь. Мой нож и мой лук были наготове.
– Вот те на… – удивился капитан. – Помощник объявился… Но если ты все хорошо видел, то постарайся все так же хорошо забыть, а то твоего капитана в тюрьму за это укатать могут.
– Масак умеет молчать. Масак мужчина. Скажи Хвану. Пусть он молчит.
– То есть? – не понял Слава. – Откуда что-то знает Хван? Он тоже видел?
– Масак лежал с луком, Хван лежал с ружьем Масака. Хван хорошо стреляет.
– Ну, молодцы… Хоть бы предупредили, а то я в темноте мог вас не за тех принять.
– Масак сын и внук воинов, – индеец был горд. – Он ничего не боится.
– Молодец. Спасибо тебе большое, – сказал Макаров, тщательно пряча усмешку, чтобы не обидеть нежданного помощника, и с абсолютно непроницаемым, даже уважительным лицом пожал Масаку старческую руку. – И Хвану спасибо от меня скажи. И тоже попроси помолчать.