Закон подлости (Солдаты удачи - 4)
Шрифт:
Ну, так оно и вышло, как он предупреждал. Вертолет как-то закачался, закачался -- он и до этого летел не очень-то резво, а тут и вовсе вниз пошел. Перед глазами все кувыркается. Пилот -- жить-то хочется -- извернулся и меня локтем промеж глаз. Я от него отлепился, как мячик какой...
Это уже потом я понял, что он невольно мне жизнь спас. Я прямехонько в раскрытую дверь вписался. И, главное, все как в замедленном кино: лечу, наблюдаю, как валится вниз один вертолет, как улетает ваш, с крестом... Тут что-то как сверкнет! Мне огнем прямо в лицо пыхнуло...
...А что было
А потом у меня времени много было. Все лежал да размышлял, как же это я умудрился остаться в живых?.. Черт его знает... Может, меня взрывной волной подняло? Может, я в какие-нибудь заросли упал или по касательной по склону чиркнул... Хоть убейте, не знаю.
Вообще-то чего вам объяснять -- на войне чудеса всякие случаются. Когда Грозный штурмовали, нас на Минутке бомбой накрыло. Я ближе всех стоял. Так меня только контузило, а ребят на противоположной стороне улицы -- всех осколками уложило...
Ну вот, остался я жив... Чудом там или не чудом -- какая теперь разница. Только когда я в себя пришел, то поначалу, ей-богу, не рад был, что жив остался. Пошевелиться не могу, даже рта открыть, а тело все как через бетономешалку пропустили...
Это я потом узнал, что месяц без сознания провалялся. А как глаза открыл, смотрю: в какой-то хибаре лежу. Огонь горит в очаге. На стене какой-то потертый ковер. Под потолком развешаны пучки сушеных трав, шкурки каких-то животных.
И вот валяюсь я среди всей этой красоты, как чурбан. От боли выть готов, а не могу... И какой-то дремучий старик меня растирает ужасно вонючей дрянью. Старик такой сухонький, весь в морщинах, на вид лет двести. Тихо так лопочет по-своему.
Он меня несколько месяцев козьим молоком да отварами из трав отпаивал. Кроме жидкого, ничего проглотить не мог. Замечательный старик... Я лежу, а он мне Коран читает. По-арабски. Я ни бельмеса не понимаю, но замечаю, что, когда он бубнит свои молитвы, боль вроде бы стихает. То ли отвлекаешься, то ли действительно сила какая-то в этом есть... Не знаю...
В общем, сплошная мистика и шаманство.
Только я вот что скажу. Старичок этот, его Сульхи звали, меня молочком, травками да молитвами своими с того света вытащил. И не просто вытащил, а так, что потом в большом медицинском центре врачи меня с головы до пяток прощупали, но так и не поняли, как это я еще двигаюсь. По всему выходило, что быть мне инвалидом в лучшем случае. А в худшем... На все воля Аллаха!..
Мало-помалу начал становиться на ноги. Месяца через четыре вытащил меня Сульхи впервые на улицу. Сижу я на солнышке. Любуюсь на горы, облака. Орел какой-то в небе парит. И думаю себе -- какая благодать!..
К тому времени я уже начал сносно понимать на урду и классическом арабском. Это все, ребята, оттого, что дед мне Коран читал. Лучше всякого лингафонного курса получилось. Я пока в бреду валялся, старик мне бу-бу-бу, бу-бу-бу... Так, видать, слова на подкорку сразу и записывались. А потом, когда малость оклемался -- скукотища же все время лежать, верно?
– -
Ну, правда, врать не буду, потом уже по моей просьбе Сульхи со мной специально занимался. И начал я читать, даже писать под конец научился. Старик-то оказался ученый. У него какая-то мутная история вышла с местным муллой. То ли он в Коране решил что-то на свой лад переиначить, то ли какие-то мысли Магомета слишком вольно трактовал. А скорее всего, просто слишком для муллы умным показался. Два мудреца на одно селение -- слишком много. Вот старого Сульхи из селения натуральным образом и поперли. Объявили, значит, персоной "нон грата".
По-моему, он не очень-то огорчился. Отстроил себе хижину в горах повыше. Закопался в свои книги -- у него их была целая библиотека. Собирал травы, сушил. Готовил по каким-то древним рецептам настои да мази, которыми меня с того света и вытащил.
Любил он на рассвете сидеть на пороге хижины. Оттуда вид -обалденный!.. Наверное, на сотню километров. И никаких вокруг людей, никакого жилища. Мне самому иногда начинало казаться, что мы со стариком одни остались. Так вот, сядет и смотрит. Молчит. Только губами шевелит. То ли молится, то ли что-то разъясняет сам себе. И так часа три может сидеть, пока солнце его не сгонит.
Я его как-то спросил:
– - Ты чего, старик, тут сидишь зря?..
Он посмотрел на меня, как на дитя малое, и говорит в ответ:
– - Смотрю на движение мира...
Постепенно я на ноги встал. Сначала на костыле ковылял. Потом перешел на палочку. А уж потом и сам по себе. Пока старик о моей душе да моих мозгах заботился, лекции мне о мироздании читал, я решил, что и тело мне тоже еще пригодится. Вспомнил кое-что из карате, кое-что из ушу, кое-что из джиу-джитсу.
Я же когда рукопашным боем занимался с инструктором нашим, Григорием Иванычем, то все больше налегал на удары да на технику. А всю эту восточную философию за чепуху держал. А тут пригодилось.
Стал потихоньку в теньке заниматься. Дыхание выставлять да медитировать. Руками машу, а сам в голове соло на саксе прокручиваю. Кругом красота дикая. Гармония. Такой меня восторг временами брал!
Единственно, чего мне, ребята, не хватало, так это саксофона. У старика-то даже радиоприемничка завалящего не было. Так что я по памяти втихую Глена Миллера или Гиллеспи мурлыкал.
В общем, когда я достаточно окреп, то полностью к тому моменту пришел в соответствие с обстановкой. Дни текут. В душе полное успокоение. Проблем никаких. Как летом в детстве -- полное ощущение потери времени...
Вначале, конечно, были у меня мысли о побеге. Вернее, не о побеге. Старик Сульхи меня никогда не держал при себе силой. Какая у него сила?.. Я как чуть-чуть оклемался, так уже мог его одним плевком уложить. Просто бежать как-то было некуда.
Он, старик, меня сразу спокойненько так предупредил:
– - Ты вниз не ходи. Ты шурави. Тебя там убьют. А я даже толком и не знал, где нахожусь. Вроде бы и не в Рашиджистане. Я часто пытался у Сульхи выяснить подробности того, как он меня нашел. Но старик был кремень. Твердит в ответ одно и то же: