Закон постоянного невезения (Невезуха)
Шрифт:
— Постольку, поскольку. Знаю, что есть такая, два-три раза вроде бы её видела, но никогда в жизни с ней не говорила.
— А откуда вы знаете?
— Секундочку. Что откуда я знаю?
— Что она вообще есть? И как выглядит, ведь если вы её видели…
— О её существовании меня проинформировал пан Доминик. Я увидела её с ним, спросила, что это за монстр, он сообщил мне её фамилию, и все. Если он соврал, я на себя ответственности за это не возьму и прошу на меня все не валить.
— Да нет, что вы! А может быть, вы знаете, где жила пани Колек?
— Не имею ни малейшего
— А где живёт сейчас?
— Тоже не знаю.
— Но хотели бы знать?
Я удивилась ещё больше.
— А на кой шут мне такие важные сведения?
Страшно мне интересно знать, где живёт пани Колек! Да пусть себе живёт хоть в шалаше в лесу или в Королевском замке, меня это не касается. Как-нибудь проживу, не зная этого!
— И все же я вам скажу. Теперь она живёт в Служевецкой Долинке, а вот раньше она жила на Ружаной, дом три, квартира шестнадцать.
— Ну и что? — спросила я, прежде чем до меня дошёл смысл того, что сказал майор. — Мне что — к ней в гости идти? Не хочу!
— А может, тебе все же стоило бы сходить? — ядовито буркнула тётка Иза. — Выразить свои соболезнования…
— Все равно не хочу.
Майор все это стерпел, однако отобрать у себя инициативу не позволил.
— А это вам ни о чем не говорит? Предыдущий адрес?
Я пожала плечами, что наиболее точно выражало моё отношение к этому делу.
— Похоже на то, что пани Колек давно уже прибрала к рукам пана Доминика. Или наоборот. Может быть, вам лучше было бы задать все эти вопросы ей, а не мне?
Майор ничего не ответил на моё любезное предложение, зато вмешалась бабушка.
— Я вижу, что беседа несколько затягивается, — с укоризной произнесла она. — Мы все уже поужинали, однако мне представляется, что кое-какие напитки просто необходимы. Если вина моей внучки все ещё в полной мере не доказана и имеются определённые сомнения, думаю, что господа могут проявить некоторый такт и принять участие. Ольга что-нибудь приготовит. Прошу!
Тётку Ольгу вынесло из-за стола, однако её недовольство прямо-таки зазвенело в воздухе. Майор не устоял перед бабушкой, поскольку перед ней не устоял бы даже стол, и скромно попросил чаю, а сержант последовал его примеру. После чего опять вылезла та же тема.
— Как по-вашему, насколько вы сумели заметить…
Как пан Доминик относился к пани Колек?
Я уже начала терять терпение с этой идиоткой Михалиной, поэтому тяжело вздохнула.
— Не имею никакого понятия и могу предположить абсолютно все. В те времена мне казалось, что он считает её чем-то вроде верного слуги, но я могу ошибаться. А вы не могли бы спрашивать меня о чем-то таком, что касается меня лично и о чем я хоть что-то знаю? Я охотно вам отвечу.
— Да пожалуйста, — легко согласился майор. — Там, во Владиславове, вы не смогли вдвоём выключить сирену, и вам кто-то помог. Вы случайно не знаете, кто это был?
— Случайно знаю, — ответила я и вдруг задумалась. Ведь этот тип мог соврать что угодно, документов его я не видела, и что же я тогда знаю? Ничего. Хотя нет, о Еве Дарко он говорил, как настоящий сын… — Я хочу сказать, что он представился: Лукаш Дарко, сын Евы Дарко, той самой гениальной
— Таксистом? И что — он был там по службе?
— Наверное да, так как ждал клиента. И дождался.
— А вы сами этого клиента видели?
— Видела. Настолько, насколько можно увидеть в темноте с расстояния больше десяти метров. Какое-то существо в брюках обозначилось рядом с его машиной и село в неё, так кто же ещё, как не клиент, правильно?
— Мужчина?
— Вот этого я не могу сказать. Теперь и женщины ходят в брюках.
— Я так понимаю, что вы разговорились?
— Точно. На крыльце у Элеоноры. Мой двигатель работал, а мы сторожили, чтобы никто этим не воспользовался. Примерно полчаса — минут сорок.
Потом появился клиент, и компания сама собой распалась.
— То есть Лукаш Дарко уехал оттуда около половины двенадцатого. А когда он приехал? Это не упоминалось в разговоре?
— Нет. Думаю, что не утром, потому что никто бы не удержался, чтобы не сказать о целом дне ожидания. Мы больше говорили о вкусах, об автомашинах вообще… Ни о чем конкретно.
— Понимаю…
Что-то мощно грохнуло. Тётка Ольга не справилась с моей кухней, вместе с грохотом мы услышали её отчаянный крик. Я уже хотела броситься туда, но меня удержал каменный взор бабушки. Мы все ещё недвижно торчали у стола, в кухне что-то фарфорово звякало, казалось, что тётка уже одерживает верх над стихией, как вдруг очередной её крик заставил нас подскочить. В нем звучал смертельный ужас.
В одно мгновенье в кухне оказалась вся компания, за исключением бабушки. Бабушка величественно прибыла чуть позже.
Тётка Ольга стояла возле раковины посреди остатков всего, что находилось на щедро загруженном подносе, в луже самых разнообразных напитков, и с ужасом и отвращением держала двумя пальцами мою большую половую тряпку, которая раньше была махровым купальным полотенцем. Тряпка была светло-кремовая, и на ней в изобилье виднелись страшные кроваво-ржавые пятна…
Ясно. Мой палец, отрубленный топором. Мне показалось, что я смыла всю кровь, но я забыла о половой тряпке, на которую, видимо, тоже здорово натекло. Я не воспользовалась ею для смывания и вытирания крови, вместо этого использовала полный рулон бумажных салфеток, которые обычно служат мне для самых разных целей. Тряпку я старалась не трогать, так как её после этого пришлось бы стирать. Но бумажных салфеток мне не хватило, я забыла возобновить их запасы, а тётка, по всей видимости, полезла за половой тряпкой, которая имеется в каждом доме и, как правило, находится под раковиной…
В кухне повисло тяжкое молчание.
— Так ты его ножом убила? — неожиданно спросила тётка Иза с явным интересом.
Я бросилась, чтобы забрать эту проклятую тряпку из рук тётки Ольги, но меня опередил майор. Он влез прямо на осколки и сам взял тряпку, а потом обернулся ко мне.
— Мне очень жаль, милая пани, но боюсь, что вынужден забрать это на анализ.
— Да забирайте себе на здоровье, — безнадёжно согласилась я, и вдруг оживилась с надеждой:
— А вы мне отдадите её уже выстиранной?