Закон семи
Шрифт:
— Вы не производите впечатление человека… — уныло начала я.
— Впечатление — ерунда.
— Бабуля сказала, что с таким, как вы, недалеко до каторги, — в отчаянии, что окончательно запуталась, брякнула я. — Я привыкла доверять ее интуиции.
— Забудьте о каторге, — отмахнулся он. — Я ее сам не жалую, и вас ни во что скверное втянуть не позволю. Почему вы здесь, по-вашему?
— Давайте лучше поговорим о делах, — предложила я. — Как вы считаете, Разин к происходящему имеет отношение?
— Не знаю.
— Он приезжал в Карпов, — напомнила
— Приезжал. Но не думаю, что именно он организовал ограбление. Предполагаемый похититель половину своей жизни провел в тюрьме, логично предположить, что обратились к нему бывшие дружки. Откуда такие связи у человека вроде Разина? Другое дело, его нынешний хозяин…
— Что вам о нем известно? — насторожилась я.
— Ничего особенного. Тип с сомнительной репутацией. В недавнем прошлом имел связи с криминальным миром и сейчас от прежних знакомств не отказался. Вот такой вполне мог отправить в Карпов своих людей после того, как попытка Разина заполучить кинжал с треском провалилась.
— Но тогда выходит, что Разин старался для Мухина?
— Мухин весьма далек от всего, что касается истории. Значит, ему необходим человек, который в этом разбирается.
— И он берет на работу Разина, — кивнула я.
— Но Разин, прекрасно зная стоимость кинжала, возможно, не спешил открыть все карты и хотел поработать на себя. Когда из его поездки в Карпов ничего не получилось, кинжал просто похищают. Сейчас они охотятся за вами, пребывая в уверенности, что либо Матюша, либо ваш отец вам что-то оставили.
— Кинжалы?
— Да. Их ведь должно быть семь. Хотя наверняка мы знаем лишь об одном: том самом, что похитили в Карпове. Где еще шесть — неизвестно.
— А если все-таки… — Я вздохнула и замолчала.
— Что «если»? — спросил Марк Сергеевич.
— Вы уверены, что охоту ведут какие-то уголовники, желающие заработать на кинжалах деньги? Вдруг все-таки…
— Мистическое братство кинжалов? — усмехнулся Прохоров. — Выбросьте из головы.
— Но если верить дневнику моего прапрадеда, оно существовало несколько веков, и еще накануне революции…
— Да-да, конечно. Отец Андрей отправился с кинжалами в Троицкий монастырь… Но вы забываете, что монастырь был разрушен, а он сам погиб.
— Андрей погиб, но могли остаться другие. И теперь они хотят собрать все семь кинжалов.
— Зачем?
— Это же реликвия, — обиделась я. — Для них, по крайней мере.
— Очень романтично. Вполне подойдет для беллетристики. Однако сомнительно.
— Почему? — обиделась я.
— Потому что нет никаких фактов существования самого братства.
Только я собралась возразить, как у меня зазвонил мобильный.
— Привет, — сказала Анька. — Есть новости?
— Нет, — вздохнула я, решив, что мои новости ее здоровья не улучшат.
— Жаль. А я активно повышаю свой интеллектуальный уровень. Ты слышала о законе семи?
— Какой еще закон? Тебе о здоровье думать надо, а не о законах.
— Со здоровьем все не так скверно. Я уверена, мы на пороге величайшего открытия. Дала своей
— Ты поменьше болтай, — перебила я.
— Не беспокойся, журналисты народ очень жадный, сенсацию не упустят, так что секретность прежде всего. Ничего толкового о семи кинжалах она пока не обнаружила, за исключением статейки в стареньком журнале.
— Что? — ахнула я. — Как журнал называется?
— «Следопыт», кажется, издавали его лет пятнадцать назад…
— Где этот журнал?
— Не нервничай. Ты так вопишь, что у меня ухо заложило. Компьютер есть под рукой? Сейчас сброшу на твой адрес статью.
— Ты что там, с компьютером лежишь?
— Издержки профессии. Без ноутбука никуда. Так пересылать статью?
— Конечно. Как ты ее нашла?
— Не я, а Юлька, моя помощница. Кстати, вот занятное из Интернета скачала: если в странном месте вы встретили необычной красоты существо, предложившее вам сексуальные отношения, бегите от него со всех ног. Светлые существа в интимных отношениях с человеком не нуждаются и никогда не пытаются его соблазнить. Кто пудрит нам мозги в этом случае, объяснять, думаю, не надо.
— Ты сейчас о чем? — нахмурилась я, размышляя, стоит ли недавние слова Марка Сергеевича считать предложением сексуального контакта, его квартиру странным местом, а его самого существом необычайной красоты?
— Это я для общего развития. Ладно, пока.
— Чем вас так рассердила подруга? — усмехнулся Прохоров.
— У нее сотрясение мозга, а она ерундой занимается, — посетовала я.
— Закон семи вовсе не ерунда, — покачал он головой. — Когда-нибудь вам попадался на глаза рисунок: змея, кусающая свой хвост? Это, собственно, и есть художественное воплощение закона семи. Суфизм <мистико-аскетическое течение в исламе (прим, авт.)>, пришедший через Гурджиева, говорит об определенных космических силах, отклоняющих любой объект, плывущий к земле обетованной, в неких точках траектории от первоначального курса. Такое отклонение приводит к тому, что человек рискует возвратиться к первоначальной точке, хотя бывает и хуже. Оттого люди, начинающие революцию во имя счастья и свободы народа, ничего не зная про этот закон, кончают кровавой диктатурой. А те, кто отправились искать бога, находят дьявола. Вам не кажется, что нечто подобное происходит и с нашими изысканиями?
— Что ж теперь, вовсе ничего не делать?
— Почему же? — удивился Марк Сергеевич. — Кто предупрежден, тот вооружен.
— Скажите лучше, у вас есть компьютер? — вздохнула я.
— Конечно. Прошу в кабинет.
Через пять минут я держала в руках статью Ильина. Мне не терпелось ее прочитать, что вызвало у Марка Сергеевича очередную усмешку. Я устроилась в кресле, прочитанные листы откладывала в сторону, Прохоров их просматривал, но без видимого интереса, если учесть, что без конца поглядывал на меня с тем особым выражением, которое способно довести женщину до бешенства. Словами это можно было бы выразить так: чего ты дурака валяешь, лучше бы раздеваться начала.