Закон стаи (Цезарь - 2)

Морозов Владислав

– Мне бы с Цезарем поговорить.

Секундная заминка.

– Михаил Алексеевич, он выбыл из игры.

Неужели Господь услышал слезные мольбы и чудо свершилось? Вообще-то, если посредник предупреждает, Цезарь и в самом деле "завязал".

– Я слышал. У меня вопрос, скажем так, иного характера.

– Позвоните ему на работу, - посоветовал тот.
– Он сейчас должен быть в офисе. Вам продиктовать номер?

– Да, пожалуйста.

Посредник назвал семь цифр. Подумав, дал еще один номер - мобильного телефона. На тот случай, если абонента

не окажется на месте.

– Вы разглашаете номера только потому, что Цезарь "завязал"?

Посредник засмеялся.

– Михаил Алексеевич, рабочие и мобильные телефоны не засекречены. Кстати, от прослушивания они тоже практически не защищены, так что имейте в виду.

– А если бы мне потребовалось связаться с Ученым?

– Нет, его телефон я сообщать не стал бы. Не из-за секретности. Поймите правильно, он слишком занятой человек. Неизвестно, кто может оказаться рядом с ним в момент вашего звонка. Он предпочитает звонить сам, в удобный для него момент.

– Спасибо.

Гончар положил трубку, покачал головой. Организация обнаглела. Хотя, с другой стороны, какой смысл утаивать такую информацию? Офисные телефоны легко разыскать, а мобильные, во-первых, не привязаны к конкретному адресу, а во-вторых, легко меняются. Ну ладно, побеспокоим Цезаря на работе. Поколебавшись, набрал сначала номер мобильного.

– Да?
– послышалось в трубке.

– Здорово живешь, Цезарь. Это Гончар.

– Перезвони мне по обычному телефону, в сотовом батарейки сели, сейчас отключится.

– Не хотелось бы говорить с твоей секретаршей.

– Она не поднимает трубку, когда я на месте.

Пожалуйста. Гончар перезвонил. Слышимость сразу улучшилась.

– Как поживаешь?
– начал он издалека.

– Твоими молитвами, - отозвался Цезарь.

– Я молился вовсе не о твоем благоденствии.

– Не хами. О том, чтобы я удалился с игрового поля, ты и мечтал. Могу тебя огорчить - от этого я вовсе не стал жить хуже. Даже наоборот. Спокойно так, без лишней головной боли.

– Завидую, - искренне признался Гончар.
– Слух прошел, ты киностудию покупаешь?

– Уже купил. Здесь, в Москве. Как раз вчера сделку оформил. А попозже кинокомпанию в Штатах приобрету. Нравится мне кинобизнес.

– Ну да. Чума рассказывал. Говорят, про мафию фильмы делать собираешься?

– Только один. Но хороший. Дальше в плане четыре комедии и две интерпретации русских сказок. Все для взрослых, но достаточно интересно. Ты, никак, в долю войти хочешь?

– А что?
– Гончар несколько растерялся.
– Хочешь сказать, возьмешь?

– Нет. Я даже из Организации не всех взял. Не хочется делить прибыль с оружием в руках. Так что если тебя интересовало именно это...

– Не только. Я, собственно говоря, хотел бы поговорить не по телефону.

– А что я с этого буду иметь?

Н-да. Вопрос, конечно, интересный.

– Договоримся.

– Понятно. Значит, ничего. Раз ничего, то я встречусь с тобой, но в свободное время. А оно у меня появится...
– в трубке послышался шелест бумаги:

Цезарь листал свой календарь.
– Эту неделю я занят, на киностудии разобраться надо, она запущена... Оборудование купить и установить - сам понимаешь, мы не в Америке, здесь самому следить надо, как бы чего не уперли. Следующая неделя тоже забита под завязку. А вот через неделю...

– Я не могу ждать две недели.

– Тогда говори по телефону. Потому что в число друзей, ради которых я брошу все и поеду, ты не входишь. Выгоды в разговорах с тобой я тоже не вижу.

Чертов Цезарь. Все бы ему на деньги мерить.

– Хрен с тобой. Ты перед Чумой, насколько мне помнится, не только о своих планах распространялся. Обмолвился и кое о чем, касающемся меня.

– Не помню, - искренне удивился Цезарь.
– В твои дела я не лезу.

Гончар тяжело вздохнул.

– Ты намекнул, будто знаешь, кто пытался убить Маленкова. А также об ожидающих меня неприятностях.

– А-а, ты об этом...
– разочарованно протянул Цезарь.
– Я-то думал... Не, ради этого даже в свободное время встречаться не стал бы. Мне это почти не интересно. Так, для общего развития, для расширения кругозора... Ни концерна, ни Организации это напрямую не касается, поэтому...

– Я у тебя не спрашиваю, какое отношение к этому имеете вы. Ты заявил, что знаешь, кто таким вот образом предъявляет претензии ко мне.

– Во-первых, я не говорил, что знаю. Это твой Чума отсебятину порет. У меня есть подозрение, переходящее в уверенность. Во-вторых, обосновать свои слова не могу никак. Возможно, если бы я этим занялся, накопал бы что-нибудь, но мне это не надо, поэтому наш разговор с Чумой можно запросто отнести к обмену сплетнями.

– Хорошо. Пусть будет слух. Сам обосную. Кто?

– Тебе папа в детстве не говорил, что информация денег стоит? Зря. Слухи уловила наша служба безопасности, которой плачу я. И не вижу причины, которая позволила бы тебе бесплатно воспользоваться результатами ее деятельности.

– Сколько?

– Полтора миллиона баксов.

– Ты что, сдурел?!...

– Отнюдь. Во-первых, за тобой должок. Пока он не погашен, ни фига ты от нас не получишь. Во-вторых, за эти деньги ты получишь полную информацию о противнике. Не слухи и сплетни, а конкретные данные. Высшей степени надежности, прекрасно обоснованные, проанализированные и с рекомендациями по использованию. То, что называется конечным продуктом. Сразу могу предупредить: сам ты никаких данных не добудешь. Даже близко подойти не сможешь.

– А тебя там как родного принимают, что ли?

Цезарь помолчал.

– Я еще не спятил до такой степени, чтобы водить с ними дружбу. Просто моя служба безопасности отличается более высоким уровнем подготовки, чем твоя разведка.

– Ты службой безопасности не свою бывшую бригаду обозвал?

– Представь себе, нет. У меня лицензированные специалисты, прошедшие обучение в соответствующих учебных заведениях. В основном, бывшие военные. Что еще тебя интересует?
– едко осведомился Цезарь.