Закон Тьмы
Шрифт:
— Я спятил… — поддался назад Дайлер, с наигранной улыбкой пойдя на поводу у этого бессмысленного и неуместного обвинения. — Ну да. Это ведь я готов сжечь маленького ребенка, чтобы разнообразить коллекцию жертв. Я готов съесть восьмерых людей, предварительно выжав из них кровь как сок из фруктов. Я готов натравить сына на отца, чтобы спасти свою задницу от разоблачения, — он сжал уголки рта и поднял буравящий душу взгляд: — И это же я сплотил всех подобных существ, наградив их всеми возможными и даже невозможными средствами для эскалации подобной деятельности!
Лидер медленно подошел к активно всасывающему носом воздух собеседнику вплотную.
— Не всех я сплотил. Каннибалов, детоубийц, серийных насильников и других сумасшедших мы убивали на месте, даже не пытались с ними договориться. Такие бесполезные, но главное, бесконтрольные создания в строю мне ни к чему. А в новом мире после сбора Сфер Тиберии — тем более. Но из тех, кого ты подразумевал, есть еще один, не относящийся к ним. И он отказался присоединяться.
Дайлер продолжал таращиться в тень капюшона, который так и норовил сдернуть одним резким движением. Возможно это и было бы самым верным решением в данной ситуации. Показать командирам этого безумца то, что он так тщательно скрывал от них. Хроно поделился своим любопытством по этому поводу на пути с земель Центавров. Не потребуется даже провоцировать никакие слова Флэйдовским методом из тюрьмы, что абсолютно не работает на этом железном человеке.
— И кто бы это был? — рефлекторно процедил детектив.
— Ну кто же, действительно… Если не тот, кто обманным путем вынудил тебя убить своего невинного отца.
Детектив вмиг растерял все свежесобранные капли настроя, расслабил напряженные мышцы тела и выдохнул сгусток воздуха через рот. Затем с трудом повернул глаза влево и вгляделся в желтые огоньки белой прилегающей маски. То единственное, что скрывалось Дайлером на дне глубокой впадины сознания долгие годы, наконец всплыло на поверхность. И он даже не подумал, что Хроно мог достать длиннейшую удочку в абсолютно любой момент. Был излишне сосредоточен на проблеме синдиката и собственного пленения. Пользовался чертовой системой приоритетов. А ведь вполне мог что-нибудь придумать, чтобы это ужасное событие, забравшее одну жизнь, но спасшее в итоге тысячи других, не достигло ничьих ушей. В особенности тех, кто может одним приказом распространить эту информацию по миру.
Не будет больше привычной жизни и уж тем более исполнения мечты. Восстановление доброго имени на родине, испорченного этими фиолетовыми существами, еще минуту назад казалось вполне возможным. Правда и настоящая справедливость были на его стороне. Но больше нет. Люди отринут своего идеала, рожденного из лжи и того самого греха, против которого он неистово боролся больше всего. Отринут и его стремления, забудут учения. Никто и слушать не станет, никто и не задумается, что окунание в эту яму было самым полезным опытом для одержимой работы на предотвращение подобного в мире.
— Я знаю, кто это, Дайлер, — спокойно продолжил Нерон, даже смягчив жесткий голос спустя подаренную гостю минуту на осмысление. Чтобы заодно успеть и пронаблюдать за последовательным рождением каждой неописуемой эмоции на лице собеседника. — Очнись, ответ на поверхности. Далеко не многие люди на Хроно имеют возможность организовать столько бесшумных и бесследных преступных мероприятий, включая блестящую подставу, в которую ты поверил. И всего лишь один получил наибольшую выгоду от гибели главного конкурента — преступления, которое вы расследовали. Хоть он сейчас и восседает на том,
Конечно же, он знал. Понял где-то в глубине себя еще в тот самый момент, когда отец, стоя на коленях с воткнутым в грудь мечом сына, еле проговорил правду, которую сначала хотел скрыть даже от Дайлера, чтобы выявить неприятеля. Но за все эти двенадцать лет детектив ни разу не проговорил это имя ни в открытую, ни даже у себя в голове. И сейчас, впервые разделяя с кем-то еще не только подробности, но и выводы того дня, он понял, что пришло время озвучить их и самому себе.
Кастор. Ублюдок, непреднамеренно породивший целеустремленность спасителя жизней своими алчными, эгоистичными деяниями. Император.
— Мог бы давно уже и сам догадаться. Не понадобились бы даже твои смышленые мозги, — бездушно продолжил Нерон, будто бы наслаждался причинением другим моральной боли. Тем не менее, видимая часть лица этого никак не подтверждала. — Но ты будто не хотел. Будто боялся потерять то единственное, что придавало тебе смысл жизни после неудачного самоубийства. Эту одержимость. Неустанную жажду расплаты всем преступникам. Можешь прятать истинную сущность праведными речами и терпеть одни поражения и дальше. Когда на самом деле на первом месте… ой, извини. Я хотел сказать, первым приоритетом у тебя всегда была и будет она. Тогда как спасение невинных каким-то жалким вторым, — он выждал немного и добил собеседника уже ожидаемым заключением, продолжающим тот необычный разговор на улице: — И именно на этой вещи ты должен был фокусироваться на протяжении всего пути, чтобы преуспеть. Месть.
Ноги уже поворачивались, чтобы отойти от этого давящего на самое сокровенное хуже телепата человека. Но это бы означало очередной проигрыш. Ничего не оставалось. Либо неубедительно попытаться опровергнуть эту околесицу и попытаться перевести тему обратно на врага. Либо все-таки отдаться тому терзающему детективному, да и простому человеческому желанию допустить подобный вариант происходящего и хотя бы мельком взглянуть, куда приведет этот поток мыслей.
И прямо на пороге ревизии всей жизни это предположение Нерона, а значит и Хроно, являлось бы объяснением очень многому. Включая и бесноватую охоту за серийным убийцей. Неоправданное использование невинной девушки. Разум может и смело утверждал, что ради спасения жизней такой риск был оправдан, а один человек, пусть и неуловимый, ничего не сможет им противопоставить. Но подсознание могло жаждать мести куда больше, чем огораживания монстра от запуганных людей. И не столько мести за содеянное Флэйдом, сколько возмездия за содеянное его предком. Быть может, император в общей картине сотворил куда меньше зла, но это было личным.
«Каждая секунда промедления могла стоить кому-то жизни».
Побуждающий к важнейшим делам без каких-либо других увлечений и дел на протяжении более десятка лет лозунг. Мог ли он стать плодом настолько убедительного самообмана, что предположение о таковом возникло только когда кто-то указал на это? Каким же был другой, инстинктивный лозунг, который и являлся настоящей причиной безустанной работы?
«Каждую секунду промедления эти твари совершали еще один вдох свежего воздуха».
Шумно и резко выдохнув через рот, он однако пока не прервал порхающую в комнате тишину. Весь возможный хаос происходил в его голове, кристально доступный для телепатического прочтения как горячая книга.