Закон вечности
Шрифт:
Бачана поднял голову и лишь сейчас увидел молодого секретаря райкома. Тот, прищурив правый глаз, с улыбкой глядел на Бачану, Бачана сел в середине ряда.
– Думаю, объяснения не нужны, - встал секретарь райкома, - Бачану Рамишвили мы все знаем. Сегодня он становится членом нашей большой семьи... Я ознакомлю вас с заявлением, анкетой и рекомендациями...
– Не нужно!
– сказал кто-то.
Секретарь отложил личное дело Бачаны и обратился к присутствующим:
– Есть вопросы?
– У меня есть вопрос!
–
Бачана почувствовал неприятный холодок в груди.
Секретарь с чуть заметным удивлением взглянул на него.
– Пожалуйста!
Наступило недолгое молчание, показавшееся Бачане целым веком.
– Скажите, товарищ Рамишвили, почему вы вступаете в партию?
Все обернулись к Бачане. Он встал, вытер лицо платком и приготовился к ответу, но вдруг передумал. Что он должен сказать людям, решающим сейчас вопрос: быть Бачане Рамишвили членом партии коммунистов или нет? Бачана знал, какой в таких случаях бывает ответ, он полностью разделяет Программу и Устав партии, он готов пожертвовать собой ради дела партии, он хочет стать активным строителем коммунистического общества... Все эти положения он знал наизусть, но высказывать их сейчас показалось ему ненужным, смешным. Ибо для того чтобы сделать это, необязательно быть коммунистом. И кроме того, среди членов бюро он не видел никого, кто мог бы воспрепятствовать ему... И вдруг Бачана сказал:
– Хочу, чтобы в партии было как можно больше честных людей!
– и сел.
В кабинете, словно дуновение ветерка, прошелся шепот удивления. Потом воцарилось молчание. Бачана не поднимал головы. Он услышал слова секретаря:
– Товарищи, я с детства знаю Бачану Рамишвили и могу сказать, что он коммунист до мозга костей. Коммунистом я и считаю его, поддерживаю его кандидатуру. Кто за то, чтобы Бачану Акакиевича Рамишвили принять в члены Коммунистической партии Советского Союза, прошу поднять руки.
...И тут случилось такое, чего, наверно, не бывало в истории ни одной партии: вместе с другими поднял руку сам Бачана Рамишвили.
14
В Тбилиси два дня не переставая валил сухой пушистый снег. Замерло движение транспорта. Улицы наполнились веселым гомоном, смехом, испуганными возгласами поскользнувшихся, визгом попавших под снежную бомбардировку девчат, громким гоготом парней. Воздух очистился, стал удивительно легким и по-особенному вкусным. Казалось, белый Тбилиси, словно снежная королева, разгуливает по собственным улицам, красуясь перед жителями города преждевременной сединой.
Был десятый час вечера. Засунув руки в карманы, подняв воротник пальто, Бачана не спеша шагал по парку Ваке. Он шел, ни о чем не думая, сквозь волшебный снежный занавес, приятно покалывающий лицо. На углу улицы Мосашвили Бачана вплотную столкнулся с вынырнувшей вдруг из-за угла женщиной. От неожиданности оба вздрогнули. Несколько мгновений они стояли, прижавшись друг к другу, Бачана успел разглядеть огромные сверкающие
– Простите, пожалуйста, калбатоно!
И тут же, подумав, что женщина слишком молода для такого обращения, добавил:
– Извините, девушка!
– Ничего, бывает!
– ответила она спокойно и пошла дальше.
Бачана смотрел на удалявшуюся женщину и думал: "Если есть на свете внутреннее чутье и справедливость, она должна обернуться!" И женщина обернулась. Бачана медленно двинулся к ней, а она - навстречу Бачане. Сойдясь, они остановились, и Бачана, почувствовав вдруг, что у него сперло дыхание, сказал:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте!
– ответила женщина, протягивая РУКУ.
Бачана быстро стащил перчатку и схватил руку женщины. Рука была мягкой и теплой. Бачана заглянул в глаза незнакомке и понял, что она тоже взволнована.
– Куда вы идете?
– задал Бачана первый пришедший на ум вопрос.
– Домой, - ответила женщина и заложила руки в карманы меховой шубки.
– Вы очень красивая!
– выпалил Бачана, краснея.
– Знаю, - сказала женщина спокойно.
– Наверное, это очень приятное чувство - сознание собственной красоты!
– Как сказать!
– пожала плечами женщина.
– Конечно, приятно! Мне, по крайней мере, всегда очень приятно смотреть на красивую женщину!
– разошелся Бачана.
– Это заметно!
– улыбнулась женщина.
– Может, я вас отвлекаю своими глупыми вопросами?
– спохватился Бачана.
Женщина отрицательно покачала головой.
– Вы очень похожи на Бачану Рамишвили!
– сказала она.
– Очень!
– ответил обрадованный Бачана, и сердце его наполнилось чувством гордости.
– Вам и другие говорят об этом?
– Почти все мои знакомые!
– Поразительное сходство!
– Настолько поразительное, что даже по паспорту я - Бачана Рамишвили!
– рассмеялся Бачана.
Женщина бросила на него подозрительный взгляд.
– Ну-ка снимите фуражку!
Бачана снял запорошенную снегом фуражку, вытряхнул ее о колено.
– Боже мой!
– воскликнула женщина.
– Вы действительно Бачана Рамишвили!
– Как вас звать, девушка?
– осмелел Бачана.
– Мою дочь зовут Майя...
Бачана смутился.
– Ей, наверно, годик?
– постарался он скрыть неловкость.
– Семнадцать!
– уточнила женщина.
– Не может быть!
– Клянусь Майей!
– А вас как величать?
– Мария.
– Вы очень красивы, Мария!
– И вы...
Бачана зарделся.
– Клянусь Майей!
– повторила женщина.
– Или у вас нет дочери, или ваша клятва неискренна!
– проговорил с досадой Бачана.
– Нет, я говорю правду!
– ответила женщина серьезно. Она круто повернулась и пошла.