Закон волка
Шрифт:
— Вот как? А ты, оказывается, сердцеед.
— В любви себя надо отдавать до конца, — продолжал Леша, не отреагировав на мое замечание. — Будто прыгаешь с парашютом: сделал шаг — и уже весь во власти силы притяжения… Хорошо. Теперь засыпаем сахаром. На килограмм слив — полкило сахара… Понимаешь? Невозможно лететь в свободном падении немножко. Можно либо лететь, либо не лететь. Так же нелепо и смешно любить немножко. Это нонсенс. Любовь либо есть, либо ее нет.
— У тебя есть дама сердца, Леша?
Леша призадумался, словно не мог сразу вспомнить, есть ли у него любимая женщина.
— Да, — ответил он, но как-то нерешительно. — У меня есть, как ты выразился, дама сердца.
— Что
— Почему? — эхом отозвался Леша, и я понял, что сейчас он ответит не так, как думает. — Потому что есть проблемы.
Я думал, что он имеет в виду Анну.
— Она занята?
— М-м-м… В общем-то, нет. Но пока и не свободна.
— И ты любишь ее, словно паришь в свободном падении?
— Кажется, ты намекаешь мне на Анну, — разгадал он мои мысли. — Но Анна — всего лишь сиюминутное увлечение, пляжный роман. А вот женщину моего сердца я люблю безумно, люблю еще со школы. Ни одна женщина не имела надо мной такой власти, как она.
— Вы учились в одном классе?
— Да.
— И, конечно, сидели за одной партой? Леша отрицательно покачал головой.
— Увы! В то время я не нравился ей и она сидела с другим мальчиком.
— Но в один прекрасный день ты набил ему фейс, и она полюбила тебя, — выдал я и тотчас прикусил себе язык. Кажется, я едва не задел чувств Леши.
— Нет, — ответил он. — Никому я ничего не бил. И вообще я не отличался особой силой среди одноклассников. У меня были другие качества, которые она оценила.
— Интересно, что ты имеешь в виду?
— Если я ставлю перед собой цель, я иду к ней, как танк. Тогда, в школе, я поставил себе цель: добиться этой девушки во что бы то ни стало. И шел вперед, и таранил все препятствия… Хватит сахара. Теперь немножко подавим все это деревянной колотушкой. Можно чистыми руками — так даже лучше, не повредим косточки… Она сразу после школы вышла замуж. Я терпеливо ждал, когда она бросит своего мужа. Она собралась навсегда уехать за границу — я убедил ее не торопиться. Она в порыве эмоций кричала, что ненавидит меня, — я прощал ей и в ответ говорил слова любви.
— Я тебя зауважал, Леша.
Он кивнул, принимая мой комплимент.
— А во всем остальном нужна мера. В том числе и в работе. Никогда в своем деле не следует проявлять излишнее усердие. Это вредно для нервной системы.
— Кажется, ты сейчас переусердствуешь и продавишь дно таза.
— Это тебе всего лишь кажется. — Он поднял руки, выпачканные в сливовом соке, сиреневые до локтей, посмотрел на них, растопырив пальцы, и произнес: — М— Да, ужас… Полей-ка мне, пожалуйста.
Мы вышли в палисадник. Я стал лить Леше на руки. Он брызгался, растирая воду по рукам, а потом стал вычищать коричневое из-под ногтей. Мне вдруг стало не по себе. Я вспомнил, как точно так же вымывал кровь Милосердовой.
— Почему не рассказываешь: нашел хозяйку «фенечки» или нет? — спросил он, тщательно вытирая руки полотенцем.
Я вкратце поведал ему о своей встрече с бомжем.
— Значит, мадам упорхнула вместе со своим любовником? Кстати, этот алкаш не запомнил в лицо любовника?
— Говорит, похож на меня. Леша довольно странно пошутил:
— Так, может быть, ты и есть любовник той девушки?
— Да, это я и есть, — в тон Леше ответил я и достал из кармана завернутый в газетный обрывок кусочек стекла от ампулы. — Посмотри-ка на эту штучку. Тебе, как врачу, проще определить, что это.
Леша долго смотрел на кусочек стекла, лежащий у него на ладони.
— Омнопол, — словно раздумывая вслух, произнес он. — Если, конечно, я не ошибаюсь… Надо уточнить, чтобы избежать ошибки. Омнопол, старина, — лекарство строгого
— Конечно, — кивнул я. — Можешь даже отвезти в Симферополь и показать всем своим коллегам.
— А вот всем как раз показывать не стоит. Потому что обязательно найдется какая-нибудь сволочь, которая настучит милиции. Омнопол — это сильный наркотик, и если, скажем, эта ампула была похищена со склада медикаментов, то этот случай попадает уже в область криминалистики… Мне кажется, что чем больше ты занимаешься убийством Милосердовой, тем больше возникает вопросов. Не пора ли остановиться и ответить хотя бы на некоторые из них?
— Что я могу ответить? — произнес я. — Наркоманка Танюша во всей этой истории играет явно не последнюю роль.
— Еще бы! Это деградировавшая личность — дно. Для нее не составляет никакого труда убить человека.
— Насчет деградировавшей личности ты немного преувеличил. Эту Танюшу я представляю себе несколько иначе. Это несчастный и очень ранимый человек, и она как раз совсем не похожа на убийцу.
Мой вывод Леше не понравился. Он стал давить на меня своим интеллектом.
— Ты, наверное, не сталкивался с наркоманами. А вот я, когда работал в наркологии, насмотрелся на них до блевотины. Это дно, Кирюша, ниже наркомана человек не в состоянии опуститься. За такую ампулу, — он поднес осколок к моему лицу, — они не то что тебя или меня убьют, они маму родную на веревке вздернут, ребенка своего продадут к чертовой матери. А ты говоришь: ранимый человек.
— Но как это дно, выражаясь твоим термином, могло оказаться на яхте вместе с Милосердовой? Ведь между ними должна быть бездна, пропасть, космос! Умная деловая женщина, банкир, — и деградировавшая наркоманка? Что их могло связывать?
Леша пожал плечами.
— Я могу лишь предположить.
— Предполагай!
— Татьяна могла попасть на яхту совершенно случайно.
— А на орбитальный комплекс «Мир» она не могла случайно попасть?
— Не надо иронии. Все проще, чем тебе кажется. Наркоманы — люди без логики. Сами они полагают, что действуют логично, а мы видим, что их поступки бессмысленны, жестоки и абсурдны. Допустим, что в состоянии наркотического опьянения эта девица бродила где-то в районе мыса Ай-Фока. Увидела яхту, и ноги сами понесли ее на борт. Возможно, она была со своим любовником, а я больше чем уверен, что он тоже наркоша. Капитан яхты принял их за клиентов, которым должен был сдать яхту напрокат, и спокойно сошел на берег. Через некоторое время на яхту поднялась Милосердова — естественно, с сопровождением. Дальше могло быть все, что угодно. Наркоманы могли взять их в заложники и потребовать деньги. Мужчину могли убить, труп выкинуть за борт, а Милосердову — отвезти на остров и там истязать ее, насиловать, а потом размозжить ей череп камнем. Нет, этот парень мне определенно нравится! Необузданная фантазия, свободный полет мысли!
— Молодец, — похвалил я его снисходительным тоном учителя. — Только вся твоя версия никак не ложится на некоторые факты.
— Что там не ложится? — не моргнув глазом ответил Леша. — Давай сюда свои факты, сейчас положим!
— Ну, скажем, мне не совсем ясно, к чему озверевшим наркоманам, страдающим полным отсутствием логики, совершать какие-то манипуляции с одеждой Милосердовой — переодевать ее в сухое и чистое. Или: как они смогли допереть своими затуманенными мозгами, что надо состряпать улику против меня — написать моим почерком письмо, сунуть его в карман накидки убитой и подкинуть ее в мою лодку, которую затем столкнули в воду. И самое любопытное: откуда у меня взялся счет в «Милосердии»?.. В этом деле, дружочек, присутствует тонкий расчет, который не по силам деградировавшим наркоманам.