Закон Выброса
Шрифт:
Но андроид был не в курсе, что мой нож способен не только резать хлеб, колбасу и вражьи тушки, но и любую другую материю, включая границы между мирами. Так что в результате блока, возможно, эффективного против любого другого ножа, в руке у киба осталась лишь рукоять, а клинок, срезанный подчистую, со звоном упал на кафельный пол.
Киб не растерялся и здесь, попытавшись заблокировать мой второй удар предплечьем – видимо, не осознал возможности «Бритвы», подумал, что клинок его ножа просто отломился…
Увы, ничего хорошего из этого не вышло. Лезвие «Бритвы» легко прошло
Обезглавленное туловище постояло немного, словно осознавая, что ему делать дальше без управляющего центра, – и, так ничего и не придумав, рухнуло на кафель…
Победа – это всегда приятно, особенно когда ты в одних труселях, а противник вооружен до зубов. При этом я понимал, что мне просто крупно повезло, – а также я отлично осознавал, что везение величина очень непостоянная, и, если стоять на месте, восторженно прищелкивая нижней челюстью от ощущения собственной крутости, можно лишиться не только везения, но и головы, например, как киб, валяющийся возле моих ног.
Потому я за дело взялся максимально шустро.
Экипировка у андроида была самая обычная, человеческая. Черный тактический комбинезон с вставными полимерными бронепластинами на груди и спине, разгрузка, берцы, шлем с тонированным бронестеклом, полностью закрывающим лицо.
Все это было очень кстати, как и мой никуда не девшийся устойчивый навык раздевать трупы убитых врагов для того, чтоб заменить собственный шмот, пришедший в негодность. Менять в данном случае было нечего – армейские камуфлированные труселя с отделением для причиндалов я оставил себе, так как у кибовых кальсон такого отделения не было. Да и правда, на кой бесполому андроиду такие дополнительные опции нижнего белья?
А вот все остальное подошло с запасом минимум на размер больше – киб был пошире меня в плечах и повыше. Ничего ужасного. Рукава куртки оказались регулируемыми, штаны, заправленные в берцы, подворачивать не пришлось, а у шлема подшлемник оказался с подкачкой сжатым воздухом для регулирования на случай, если харя пользователя окажется слишком тощей или же, наоборот, неприлично раскормленной.
Кстати, на лицо отрезанная голова киба оказалась совершенно манекенной с виду. Резиновая харя, практически не детализированная. Ну и правильно. Какой смысл морочиться с эстетикой морды робота, функция которого не предусматривает съемок в кино и выступлений со сцены? Нос-рот-губы намечены, веки глаза прикрывают – и нормально. А брови и волосы – это уже баловство, ведущее к бессмысленному удорожанию модели.
Берцы андроида, правда, оказались на два размера больше, но положение спасли кибовы кальсоны, из которых я быстро соорудил две портянки, поверх которых натянул трофейные носки. Получилось громоздко, но в берцы ноги сели плотно. Ну и нормально, то, что хотелось. При встрече, кстати, поинтересуюсь у Захарова, с какой целью он снабжает кальсонами своих биороботов.
В помещении, кстати, становилось все жарче – похоже, огнесмесью бункер академика кто-то заливал на совесть.
– Отец, азот заканчивается. Скоро нечем будет охлаждать контур и тушить локальные пожары.
– А что с раствором хлорида кальция?
– Закончился. Кибы заморозили им перекрытия над лабораторией, но боюсь, что это ненадолго.
– Проклятье!
Захаров стукнул кулаком по столу.
– Они льют напалм с вертолетов. Несмотря на охлаждение, скоро повышения температуры не выдержат генераторы, и тогда нам конец.
– Может, попробуем уйти через подземные тоннели?
Академик посмотрел на дочь как на умалишенную.
– И бросить все, что я создавал столько лет? Отдать им лабораторию, бесценные образцы, коллекцию артефактов, которая стоит несколько миллиардов долларов?
– Про коллекцию ты мне не говорил, – усмехнулась Арина. – Теперь все ясно. Думаю, они пришли за ней и ты со своей лабораторией им нужен так же, как ктулху пятая нога.
– Как знать, – сказал академик, вглядываясь в мониторы охранной системы – три из двадцати еще работали, передавая неутешительные картины атаки на бункер. Экраны остальных были темны: напалм сжег подавляющее большинство защищенных внешних видеокамер.
– Как знать, – повторил Захаров, стуча по клавиатуре. – То, что у меня в голове, стоит намного дороже коллекции артов, которую я сейчас уничтожу.
– Зачем? – насторожилась Арина.
– Да надоело, что в том числе из-за нее уже который раз мне приходится отбиваться от всяких маргиналов с ракетными дубинами.
– В таком случае можно уничтожить и то, что у тебя в голове, папа, – заметила девушка. – Вместе с самой головой. А коллекцией в случае чего можно откупиться, сохранив голову.
Палец ученого завис над кнопкой Enter – и так и не нажал ее.
– Пожалуй, ты права, – сказал Захаров. – Я опять поддался эмоциям – тем более что еще не все наши козыри на столе. Кстати, как там внучок поживает?
– Я отправила к нему киба, которого ты отозвал вместе со всеми остальными, пусть присмотрит за безопасностью. Через десять часов двадцать три минуты уже можно будет вскрывать автоклав, и тогда, думаю, военным не поздоровится.
– Не уверен, что мы продержимся эти десять часов, – покачал головой Захаров. – Но попытаться можно.
И принялся вводить новые команды с клавиатуры.
У Наба было Задание – Хозяин его сформулировал прежде, чем замолчать. Логика Наба подсказывала, что Задание было странным, но оно имело приоритет над Логикой, и потому Логике пришлось отключиться от данного сектора.
Окружающая среда была замечательной. Наб и представить себе не мог, что существуют места, где может быть столько еды. Она была всюду, и, если б не Ограничение, Наб съел бы все, став намного больше и сильнее. Но Ограничение было жестко прописано в программе, имея приоритет даже над Приказом, потому Наб съел ровно столько, сколько было нужно для Задания, – и немедленно приступил к нему.