Закон Выброса

Силлов Дмитрий Олегович

– Ты умный в отличие от некоторых, – вздохнула Настя. – Я начинаю верить, что могла в тебя влюбиться. Но только в теории – уж больно ты страшный с виду.

Фыф рассмеялся.

– Значит, у меня есть шанс. Хотя тоже не очень представляю, как у нас с тобой в другой реальности что-то могло получиться – ты же выше меня почти на две головы.

– Ну, в отношениях рост не главное, – усмехнулась Настя.

– А что главное? – поинтересовался шам.

– В моей программе есть кое-что и на эту тему, – сказала кио. – Девушки в прошлом считали, что главное в мужчине – деньги, ум и размер.

Шам

пожал плечами.

– Нельзя им отказать в здравомыслии. Деньги были инструментом выживания в нашем мире, в этом они им являются и сейчас. Ум при наличии денег нужен для того, чтобы их сохранить и приумножить. Про размер, правда, я не совсем понял, что они имели в виду…

– Ладно, замнем для ясности, как говорили те девушки, – хмыкнула Настя. – Если ты смог понравиться другой мне в другой реальности, то явно не одним только умом и уж точно не деньгами, которых у тебя нет.

Фыф глубокомысленно почесал ухо правым глазным щупальцем и на всякий случай перевел беседу на другую, менее щекотливую тему.

За разговорами полночи прошло незаметно, после чего Фыф с Настей разбудили Данилу и Рудика, а сами завалились спать на места, ими нагретые, – неоспоримое преимущество второй смены дежурства…

Фыфу показалось, что он только глаз закрыл – и тут же почувствовал, как кто-то сильно и бесцеремонно трясет его, словно забарахлившие старые часы.

– Вставай!

Шам приоткрыл глаз. Ну конечно Данила, кто ж еще. И солнце даже не встало как следует, едва небо чуть посветлело над лесом.

– Чего, блин?

– Слышишь?

Фыф прислушался.

Действительно, со стороны озера Куписта доносился какой-то гул.

– Чего там, можешь глянуть? Тебе ж ментальные секреты ведомы. Я слыхал, что шамы умеют смотреть чужими глазами за несколько верст.

Фыф поморщился.

Трехглазые шамы и на десятки километров видеть умеют. Двуглазые – поменьше, километров на пять. А вот одноглазые, у которых ментальная сила по меркам его племени находится в зачаточном состоянии, хорошо если с километра смогут в чужую голову влезть – и то лишь в том случае, если ее хозяин не обладает сильной волей и несгибаемым характером. Таким в мысли проникнуть сложно, не говоря уж о том, чтобы управлять эдаким персонажем. Пока его волю подавишь, весь запас ментальной силы в ноль уйдет.

До места, откуда доносился шум, было поболее, чем километр. Но Фыф напрягся… и словно в стену ударился.

Да, там, где шумело, было много хомо – это было понятно по структуре их эмоционального фона: так самоотверженно и самозабвенно беситься умеют только люди. И те взбешенные хомо обладали просто несгибаемой волей. Если в такое влезать на расстоянии, можно самому умом тронуться – сломают разум как сухую ветку об колено. Хотя…

В этой толпе людей, разум которых был похож на раскаленные камни, Фыфу удалось нащупать двоих.

У этих с ментальной сопротивляемостью было попроще. Точнее, она вообще отсутствовала. К тому же эти двое хомо были сильно напуганы, что ослабляет психологические барьеры, препятствующие вторжению в разум чужой воли.

Расстояние было приличным, но и задание не особенно сложным – в голову напуганного, нетренированного человека, думающего лишь о своем

страхе, влезть оказалось довольно просто. И мысли его прочитать, и глазами его посмотреть вокруг…

– Там целая армия, – сказал Фыф. – Небольшая, но нам с ней точно не справиться. Они пришли, чтобы вскрыть бункер ученого и вытащить его оттуда.

– Интересная информация, – заметил Рудик. – А нам что делать?

– Ждать, – пожал плечами Данила. – Когда кто-то возжелал выполнить твою работу, мешать ему не потребно.

– Тот редкий случай, когда ты наконец высказал годную мысль, – заметила Настя. – И правда, тут ничего, кроме как ждать, больше не остается.

* * *

До рассвета бойцам группы Геращенко отдохнуть не удалось – на стоянку напала стая полусгнивших собак, которые, судя по их виду, сдохли месяца три назад, а то и больше. Сквозь огромные дыры в телах тварей были видны ребра и почерневшие внутренние органы – что, впрочем, не мешало этим ходячим трупам довольно шустро уворачиваться от выстрелов.

Однако часовые сработали штатно: вовремя объявили тревогу, и бойцы группы слаженно отбили атаку – хороший солдат даже спросонья способен стрелять почти не промахиваясь.

Подгнившие твари разбежались, оставив на поле боя четыре трупа с головами, разнесенными пулями. Интересный эффект, работающий и с зомби: если повредить то, что осталось в черепе от мозга, то живой мертвец гарантированно дохнет.

Правда, одного бойца гнилая псина успела цапнуть за ногу – и эффект от укуса оказался неприятным. Бой закончился, укушенный сел на землю, задрал штанину, чтоб обработать рану… и замер, уставившись на свою ногу.

Там укус-то был не сильный, тварь даже кусок мяса выдрать не успела, как получила очередь в башку практически в упор. Но ядовитых слюней вполне хватило, чтоб занести в рану аномальную инфекцию.

От места укуса во все стороны распространилась чернота. Мерзкая, с гнойными пузырями, некоторые уже успели лопнуть, обнажив жуткие язвы. С остолбеневшего парня товарищи по оружию стащили берц, разрезали штанину вверх…

– Очень плохо, – покачал головой один из ученых. – Яд уже распространился до паховых лимфоузлов и пошел выше. Ему уже ничем не помочь. Боюсь, через несколько минут нам придется иметь дело уже не с человеком, а с мутантом.

Боец это услышал, повернул голову в сторону ученого, внимательно посмотрел на него и сказал:

– Спасибо за диагноз, док. Не беспокойтесь, у меня нет планов превращаться в монстра.

После чего очень быстро выхватил пистолет Стечкина из кобуры, улыбнулся, приставил ствол к подбородку и нажал на спусковой крючок. Простучала короткая очередь…

Видимо, патроны в пистолете у военного были с пулями, слегка подработанными ножовочным полотном, – а может, просто они, отрикошетив от дна каски, разделились на несколько частей, которые полетели по непредсказуемым траекториям. Так или иначе, последствия очереди оказались жутковатыми с виду – лицо парня лопнуло изнутри как арбуз, в который засунули петарду. Кровь, фрагменты мозгов, осколки костей, брызги от лопнувших глаз – все это полетело в разные стороны. И тем, кто стоял ближе всех к раненому, больше всех и досталось.