Закон якудзы
Шрифт:
Парень хрипло выдохнул, когда его бросило прямо на автоматчика – наверно, заорать хотел, но не вышло. Однако стрелок и сам увидел, что происходит. Видать, всё-таки что-то от себя прежнего в нем осталось, потому что он усилием воли рванул ствол автомата вниз, дабы не задеть очередью товарища.
Результат получился такой, какой хотелось: ударенный сбил с ног автоматчика, и оба они рухнули на пол. При этом незадачливый стрелок стукнулся головой о бетон и, похоже, отрубился, так как оружие выпало из его рук. Его товарищ тоже не шевелился,
Я бросился к автомату, схватил его – благо компактный пистолет-пулемет вполне можно удерживать со связанными запястьями – и направил ствол на дверь туалета.
Но выстрелить, увы, не успел.
Знакомая боль скрутила внутренности, и оружие вывалилось из вмиг ослабевших пальцев. Меня согнуло, но усилием воли я удержался на ногах. Хрен тебе, паскуда, лучше я стоя сдохну от разрыва кишок, чем снова буду кататься по полу. В первый раз это было неожиданно. Сейчас же я примерно представлял, чем всё закончится, но покорно ждать, словно баран, когда тебя зарежут, это точно не моё.
– Неплохо, белая кукла, – на чистейшем русском проговорил японец, выходя из туалета и завязывая черным шнуром то, с чем наши люди гораздо быстрее справляются с помощью молнии. – Я ждал чего-то подобного, и ты оправдал мои ожидания.
Я молчал. В таких случаях говорить не нужно. Победитель сам всё скажет без твоего участия. Это его триумф, ему и речь толкать. А от тебя требуется лишь одно – держать рот на замке и слушать, изредка вставляя тематические реплики.
– Кстати, ты неплохо говоришь по-нашему, – отметил я.
– Выучил, – хмыкнул японец. – После того, как твой соотечественник победил меня. Тогда я поклялся найти его и отомстить. А сильного врага нужно знать досконально.
– Подозреваю, что это Виктор Савельев надавал тебе по щам, – предположил я. – Он такой, с него станется.
По бесстрастному лицу японца проскользнуло некое подобие ухмылки.
– Ты моя наживка, белая кукла. Думаю, сегодня твой Виктор Савельев придет освобождать тебя. И получит от меня то, что заслужил. А потом я убью тебя. Выкину из жизни, как охотник выбрасывает использованную наживку…
Он говорил что-то еще, явно получая удовольствие от сознания своего превосходства над побежденным. Я же тем временем принюхивался, ибо почувствовал сладковатый персиковый запах, идущий из-под двери. Одновременно мне стало трудно дышать, а стены кабинета как бы поплыли перед глазами.
И значить это могло только одно.
До принятия конвенции о запрещении химического оружия оставалось еще семь лет, поэтому никто не упрекнул бы госбезопасников в том, что они решили уничтожить опасных преступников боевым отравляющим веществом, не подвергая более опасности своих сотрудников.
– Циклозарин, – прохрипел я.
Японец оказался парнем сообразительным и отреагировал моментально.
Сразу потеряв интерес к беседе, он начал с нереальной скоростью наносить
Всё происходило очень быстро, но я успел насчитать то ли семь, то ли восемь этих постепенно исчезающих знаков, прежде чем японец рубанул рукой по воздуху, словно мечом, сверху вниз.
И в спертом воздухе кабинета я ясно увидел разрез – примерно такой, какой оставляла «Бритва», рассекая пространство между мирами. Только молний не было видно по краям этого разреза – лишь слабое, зловещее свечение, похожее на мерцание болотных гнилушек.
В этот разрез японец и нырнул, словно в приоткрытую дверь, которая тут же за ним и закрылась с едва слышным шелестом. Миг – и нет в кабинете ни загадочного иностранца, ни портала, который он открыл собственными руками. Лишь слабый запах болотной гнили примешался к персиковому аромату, который продолжал усиливаться.
Я понимал – смерть неизбежна. Скорая и мучительная. Но я был бы не я, если б не продолжал бороться до конца.
Любой человек, работавший на секретном объекте, опасном для здоровья, во времена СССР обязан был иметь с собой аптечку. А уж сотрудник КГБ – тем более. Поэтому, как только японец исчез в своем портале, я ринулся к трупу, перевернул его и рванул клапан оттопыренного нагрудного кармана, оторвав пуговицу.
Я не ошибся в своих предположениях. В кармане лежала АИ-4, ярко-оранжевая индивидуальная аптечка, самый простейший набор первой помощи в чернобыльской Зоне отчуждения.
Но выбирать не приходилось.
Трудно со связанными руками оказывать себе первую помощь, но мне не привыкать. Открыв аптечку, я вылущил пальцами из гнезда шприц-тюбик с красным колпачком, который сорвал зубами, после чего вогнал иглу в бедро прямо через штанину. Если я правильно помнил состав этой аптечки, в шприце должно было содержаться средство, применяемое при отравлении фосфорорганическими соединениями, к числу которых относится циклозарин. Выдавив тюбик, я выдернул иглу из ноги, после чего принялся выковыривать из аптечки красно-белую капсулу с резервным антидотом, так же применяемым при отравлении фосфорорганическими веществами.
Выковырять я ее выковырял и даже открыл, но удержать не смог. Несмотря на введенное содержимое шприц-тюбика, мир уже плыл перед глазами, и руки тряслись изрядно. Но я не стал пытаться подобрать связанными руками крошечный контейнер, а ринулся к лежавшему на полу автоматчику, у которого на поясе висел нож в черных ножнах. Выдернуть его из которых заняло одну секунду: массивная рукоять – это не маленькая пластиковая фиговинка, тут и со связанными руками справиться можно. Главное, чтоб лезвие тупым не оказалось от постоянного вскрывания им консервных банок.