Законник Российской Империи. Том 2

Ткачев Андрей Юрьевич

— Максим, может, курочку? — вдруг предложила супруга моего отца. — По моему фирменному рецепту, знаешь, это из тех времен, когда я еще не была Темниковой. Уверена, такой ты еще не пробовал.

Её голос был мягче, чем обычно. Я поднял взгляд на женщину, чуть прищурившись, и встретился с её глазами. В них не было того холодного высокомерия, с которым она смотрела на меня раньше.

— Конечно, попробую, — кивнул я с легкой улыбкой. — Если это по вашему рецепту, то должно быть что-то особенное.

Женщина чуть заметно улыбнулась — это было так неожиданно,

что я ощутил, как в воздухе повисло что-то странное. Она сама подала мне тарелку с курицей и налила свежий сок. Я приподнял бровь, но промолчал. Складно. Всё это выглядело как попытка извинения, но извинения, которое она, разумеется, не произнесет вслух. Елена Андреевна была слишком гордой для этого. Но я не требовал слов — действия говорили сами за себя, и этого было достаточно.

— Ты должен попробовать этот сок, — вдруг добавила она, наливая мне в бокал. — Свежевыжатый. Я сама выбрала фрукты.

Похоже, хозяйка дома решила устроить мне настоящий показ щедрости, но я не собирался это обсуждать. Пусть так. В конце концов, мне всё равно, каким образом она выражает свою благодарность за то, что я заступился за неё и Александра перед отцом. Главное — конфликт был исчерпан. Меньше всего мне хочется ждать удара в спину от родственников, которых я знал еще не слишком хорошо.

Александр, словно подхватив настроение матери, тоже решил вставить свои пять копеек:

— Максим, ты, правда, должен попробовать эту курицу. Мама готовит её просто потрясающе.

Я уловил в его голосе немного больше, чем просто желание поддержать разговор. Он явно старался подыграть матери, понимая, что это её странный способ наладить контакт. Настя, сидевшая рядом с ним, тоже выглядела счастливой. Её глаза блестели, и она, казалось, вот-вот засияет от радости. Моя младшая сестра всегда была тем человеком, который больше всего хотел, чтобы в семье всё было гладко и никто не ссорился.

Это, действительно, было приятно. Я знал, что когда-нибудь они примут меня, пусть не сразу, но примут. Это было лишь вопросом времени. И вот, этот момент наконец настал — хотелось бы верить, что все это не притворство.

Внезапно отец прервал наше молчание, обратившись к младшему брату:

— Александр, как твои дела?

Простой вопрос, который подразумевал небольшой отчет о деятельности. К этой маленькой традиции я уже тоже начал привыкать. Александр слегка сжался в кресле, его лицо на мгновение исказилось от напряжения. Хоть вопрос и был ожидаем, что-то не давало ему начать. Его глаза метнулись ко мне, словно ища поддержки. Я лишь кивнул ему в знак одобрения — мол, говори, всё в порядке.

Александр выдохнул, собравшись с мыслями, и заговорил:

— Я теперь работаю на предприятии старшего брата. Управляющим финансами. Я как раз закрыл все отчёты предыдущего владельца и подготовил предприятие к перезапуску. Зарегистрировал всех работников, а также оптимизировал систему учёта для снижения налоговой базы. Это позволило сократить расходы на пятнадцать процентов за счёт регистрации предприятия в одной из приграничных зон. Я имел

смелость обратиться туда за помощью, чтобы ускорить дело. Теперь всё готово для запуска. Осталось дождаться, пока закончат ремонт.

Елена Андреевна, сидевшая напротив меня, вдруг замерла. Её глаза расширились, а голос прозвучал резко.

— Ты… Ты заставил Александра работать в публичном доме?

Я не удержался от тихого смешка. Однако в словах моей мачехи не было обвинения, скорее удивление и недоумение. Я спокойно посмотрел на неё, слегка наклонившись вперёд.

— Это больше не публичный дом. Теперь это ателье, и, к слову, оно напрямую будет сотрудничать с Аркадием Львовичем Голицыным и он уже одобрил этот момент, так что все в рамках закона и договоренностей с партнером по бизнесу.

Елена Андреевна привстала от удивления, в глазах появилась искорка интереса. Я видел, как она пытается подавить свои эмоции, но это было бесполезно.

— Так… это что, ты организовал всё это? То, что Настеньку пригласили участвовать на показе Голицына — это тоже твоих рук дело? Почему ты об этом не рассказывал, Максим?!

Я лишь улыбнулся в ответ, наблюдая, как на её лице мелькают то удивление, то восхищение. В этот момент я краем глаза заметил, как отец тоже едва заметно улыбнулся. Николай Владимирович делал это крайне редко, но сейчас его улыбка была не просто одобрительной — она говорила о том, что он, действительно, гордится проделанной мной работой. Я даже не сомневался, что его помощники уже все ему о моих делах доложили — все же это не было связано с Судебным Бюро и слежкой они не нарушали закон.

И тут же, словно вспомнив о младшем брате, отец вновь обратился к Александру:

— Но как ты добился снижения налоговой базы? Это ведь не так просто. Ты зарегистрировал предприятие в приграничной зоне, но как ты обошёл стандартные ограничения, да и в целом остальные процедуры?

Александр, к моему удивлению, не растерялся. Он уверенно и с жаром стал отвечать отцу:

— Я составил договор так, чтобы предприятие получило статус внешнеторговой компании, работающей с приграничными регионами, это было просто, поскольку среди заказов, что поступили вчера к ночи, были и от представителей дипломатической миссии со стороны поляков. Это позволило сократить налоги наполовину, так как часть доходов будет учитываться как экспортные поставки.

Отец кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как в его глазах промелькнуло нечто, похожее на уважение. Он одобрительно кивнул, больше ничего не сказав, но этого было более чем достаточно. Александр всё понял и тут же заулыбался, словно получил высшую награду. Я подмигнул ему, давая понять, что младший брат всё сделал правильно.

После опроса Насти и меня, завтрак продолжился в тишине, но это была уже другая тишина — спокойная, умиротворённая. Я чувствовал, что баланс в семье был восстановлен. Елена Андреевна больше не смотрела на меня как на врага, Александр нашёл своё место, а отец был доволен тем, что в его доме порядок и спокойствие.