Законник Российской Империи
Шрифт:
Воздух между ними, казалось, звенел от напряжения. Эти два человека были связаны годами общей службы и общих потерь, но теперь они стояли по разные стороны.
Внезапно тишину нарушил тихий звук из рюкзаказ. Ребенок завозился, и Эдвард машинально начал покачивать корзину, успокаивая малыша.
Граф Воронцов наблюдал за этим с задумчивым выражением лица.
— Есть подходящее место, где малыш будет в безопасности.
Эдвард поднял бровь, показывая, что слушает.
— Портовый город в Дальневосточной губернии. Ты и сам это знаешь. Там живет мать графа и его отец. Они достаточно влиятельны
Защитник ребенка задумался. Это предложение звучало разумно.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Но я поеду с ним. И никто, кроме нас троих, не должен знать правду.
— Согласен, — кивнул граф. — Но прежде, чем мы отправимся, я хочу взглянуть на ребенка. На ее ребенка.
Эдвард неохотно опустил свою ношу на землю и откинул покрывало, которое скрывало ребенка ото всех. Граф наклонился, внимательно изучая младенца.
Этот мужчина средних лет имел огромную власть в столице, а его методы отличались крайней жестокостью и не имели себе равных. Его проницательный взгляд видел людей насквозь и заставлял их рассказывать даже самые сокровенные тайны, однако даже он не мог увидеть того, что было скрыто в этом ребенке.
К удивлению обоих мужчин, ребенок не плакал. Его глаза, удивительно осмысленные для новорожденного, изучали лицо графа с явным интересом. На щеке малыша была размазана кровь, и когда граф протянул руку, чтобы стереть ее, ребенок сам поднял крошечную ладошку и вытер кровь.
— Невероятно, — прошептал граф. — Этот ребенок… он не похож на обычного младенца.
Эдвард быстро забрал рюкзак, не давая графу возможности прикоснуться к ребенку.
— Он кровь и плоть молодой графини, моей госпожи, — сказал защитник. — И именно поэтому я буду защищать его до последнего вздоха.
Граф Воронцов медленно кивнул. Он прекрасно понимал чувства слепого защитника, хотя порой сомневался, что они у него вообще есть.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Давай отправляться. Чем скорее мы доберемся до Дальневосточной губернии, тем безопаснее будет для ребенка.
По его сигналу люди в синих кафтанах начали готовиться к отъезду и, разумеется, обеспечивать дополнительную безопасность. Вскоре небольшой караван двинулся на восток. Впереди шел Эдвард, неся ношу с драгоценным ребенком. За ним следовал экипаж, в котором ехал Воронцов Родион Юрьевич. По бокам двигались всадники в темно-синей форме, внимательно следя за окрестностями.
Путешествие обещало быть долгим и опасным. Но Эдвард был готов преодолеть любые трудности ради ребенка, которого он поклялся защищать. Ребенка, который, сам того не зная, нес в себе тайну, способную изменить судьбу всей империи. Надо только дать ему возможность выжить и обучить так, чтобы он и сам мог вершить свою судьбу несмотря на препятствия на его пути.
Когда первые лучи солнца окрасили небо в нежные розовые тона, караван уже был далеко от места ночной битвы. Впереди их ждала неизвестность, но Эдвард чувствовал странное спокойствие. Что бы ни случилось, он знал, что сделает все возможное, чтобы выполнить свое обещание Марии и защитить ее сына.
А в рюкзаке, убаюканный ритмичными шагами своего защитника, спал младенец. Его сон был спокойным, несмотря на все пережитые ужасы. Возможно, где-то в глубине своего подсознания
Глава 2
Я сидел на старом, потрепанном бревне, окруженный толпой детей, чьи глаза сверкали от предвкушения. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо Владивостока в оттенки золота и пурпура. Морской бриз доносил до нас запах соли и далеких приключений, напоминая о тех историях, которые я собирался рассказать.
— Итак, — начал я, понизив голос до загадочного шепота, — слышали ли вы когда-нибудь о летучем корабле?
Они дружно закивали, а кто-то из задних рядов выкрикнул:
— Конечно! Это же держиграбли! На таких, говорят, только имперские государственные маги летают!
— Дирижабли, — мягко поправил я мальчишку. — И нет, в нашей сказке он летает при помощи магии.
— Так и эти тоже! — воскликнул другой слушатель. — Давай лучше ту историю, про «В далекой-далекой галактике…».
Да уж, ведь и правду говорят, дети больше любят истории с боями и приключениями. Но, несмотря на это, я все же начал свой рассказ о простом парне, что полюбил дочь царя и построил летучий корабль.
Дети слушали, затаив дыхание. Я видел, как в их глазах отражаются картины, которые я рисовал словами: огромный деревянный корабль, парящий среди облаков; Иван, стоящий у штурвала с развевающимися на ветру волосами; прекрасная Забава, глядящая на мир с высоты птичьего полета.
— Выходит, что эти бабки могли использовать магию слова?
Я на мгновение задумался. В этом мире магия была реальностью, но использовать ее могли лишь немногие избранные. Я сам все еще учился контролировать свои способности. Правда, воплощению слова так и не научился. Мой максимум был лишь накопить немного маны в теле и выпустить ее. По сути, использовать ограниченный телекинез, правда, тут никто и слова такого не знает.
Мысли мои прервал внезапно выбежавший мальчик, который резво растолкал детей, пробираясь ко мне. Сын одного из служащих в поместье моего деда Владимира Федоровича Темникова.
— Максим! — выкрикнул он, тяжело дыша. — Скорее бегите домой! Ваш управляющий снова бьет их!
Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Не говоря ни слова, я вскочил на ноги и бросился бежать в сторону нашего поместья.
Улицы Владивостока мелькали перед глазами, такие знакомые после восьми лет жизни здесь. Я пробегал мимо церквей с золотыми куполами, причудливо впитавших в себя влияние как русской, так и восточной архитектуры. Мимо шумного рынка, где торговцы предлагали свои товары. Мимо порта, где величественные корабли и современные дирижабли соседствовали друг с другом, символизируя слияние старого и нового миров.
Несмотря на спешку, я не мог не отметить, как сильно я полюбил этот город за прошедшие годы. Пусть этот мир и отличался от моего, многое все же напоминало мне об истории моего дома. Здесь Восток встречался с Западом, традиции переплетались с инновациями, а магия соседствовала с технологией.
Наконец, я добежал до ворот нашего поместья. Это было величественное здание с белоснежными стенами и зелёной крышей. Обычно вид родного дома успокаивал меня, но сейчас я чувствовал лишь тревогу.