Шрифт:
В оформлении обложки использована фотография спо лицензии CC0.
Глава 1
3 года спустя.
Герда.
Никогда не боялась ходить по тёмным улицам одна, а зря. Возможно, будь я осторожней и предусмотрительнее, ничего бы не случилось. Тот вечер стал моим кошмаром.
– Герда, привет!
Знакомый голос, как и лицо мужчины. Он выходит из подворотни, руки убраны в карманы.
– Привет. Неожиданно…
– Да вот решил узнать, как твои дела. Ты подумала над моим предложением?
– Да.
Когда я улетала из Москвы в тот раз, после дня рождения отца, Назаров припёрся почти что к трапу. Пел оды о какой-то любви, а когда получил отказ, назвал су*ой. Люди не меняются, хоть нам иногда хочется в это верить. Каким милым он был на празднике, таким же обиженным казался там, у трапа. Я решила для себя, что теперь-то уже точно всё… как окажется через несколько минут… ошиблась. Жёстко, и эта ошибка будет стоить мне слишком дорого.
Я недооценила врага. Наплевала на осторожность. Возомнила себя королевой… как и всегда, Гера, как и всегда…
– Герда, может, стоит подумать? Ну что тебе даст этот калека? Ты достойна лучшего, – его шаги напоминают охотничью походку пумы. Он осторожен и коварен одновременно.
В горле встаёт вязкая сухость. Мурашки уже окутали каждый сантиметр тела, но я всё ещё воюю.
– Тебя, что ли? – с дерзкой усмешкой.
– Меня.
Он говорит это не дрогнув. Словно уже что-то решил. Что-то, о чём я даже не догадываюсь. Поэтому парирую в лёгкой, немного грубой манере:
– Самоуверенности у тебя через край, Назаров. Смотри не лопни от такого самомнения.
– Герда, – пауза, глаза в глаза, – я всегда получаю то, что хочу.
Подходит ближе, а у меня внутри какое-то странное предчувствие… отступаю назад.
– Твой отец очень хотел, чтобы мы стали семьёй, но он слишком слаб. Слишком быстро поджал хвост под напором моего папашки. Но его теперь нет. Мой дорогой папочка остаток жизни проведёт в больничной палате на таблетках. Чёртов алкаш. Но я есть. Я остался, и я хочу забрать мне обещанное.
– Что за чушь ты несёшь? Прости, мне нужно идти, меня ждут.
Делаю шаг.
– Подождут, – ухмыляется, пересекая расстояние между нами. Теперь он стоит в нескольких сантиметрах. – Подождут, – проводит пальцем по моей щеке, и я дёргаюсь словно от боли.
Мне омерзительны его прикосновения.
– Пойдём прокатимся, – с силой сдавливает мой локоть.
– Я не хочу, отпусти меня, – повышаю голос, начиная вырываться.
Гриша замирает, а потом как-то траурно вздыхает.
– Ну я же хотел по-хорошему, правда, – усмешка, а после хлёсткая пощечина, – заткнись, – цепкий захват окутывает моё горло, – я же правда хотел без боли, – сжимает мою грудь.
Пытаюсь отстраниться, но он не отпускает. Если я сейчас закричу, кто-нибудь меня услышит? Или мой крик только усугубит ситуацию? Мне страшно. До ужаса. Я не знаю, что делать. Я ещё не верю, что это правда. Что это происходит со мной.
– Ты будешь моей, слышишь? – шёпотом на ухо. – Как я и хотел. С самой первой встречи.
– Отпусти, пожалуйста, давай поговорим
– Я хотел, но ты, маленькая су*ка, решила, что имеешь право мне перечить, – ещё один удар по лицу.
Сдавливает моё горло, толкая к стоящему в трехстах метрах майбаху.
Я пролетаю совсем немного и падаю на колени, раздирая те в кровь. Пакеты рвутся, и содержимое с шумом летит на землю. Пытаюсь подняться, но он не даёт. Хватает за волосы и заталкивает в машину.
А дальше начинается ад. Он тр*хает меня, как кусок мяса. Бьёт по лицу, дёргает за волосы. На какие-то доли секунды мне кажется, что он просто убьёт меня и выкинет в канаву. Но нет.
Всё заканчивается, и он с довольной мордой выплёскивает свою сперму мне на лицо, прикуривает сигарету. Смотрит уже иначе. Будто жалеет? Но это не так. У него больные глаза. Глаза психически нездорового человека.
Вытираю лицо рукавом и ничего не чувствую. Как я теперь пойду домой? Как посмотрю в глаза Богдана? Я грязная. Грязная.
– Зачем? Зачем ты это сделал, Гриша?
– Теперь ты моя. Только моя.
Закрываю глаза и хочу, чтобы это было сном. Но нет, это реальность. Моя паршивая реальность.
– Теперь ты моя. Сейчас ты пойдёшь к своему инвалиду и скажешь, что между вами всё кончено, и только попробуй сделать иначе. Ведь если калека свалится с лестницы и разобьётся насмерть, никто не подумает, что ему помогли, верно?
Триумфально приподымает бровь, выдыхая дым мне в лицо…
Кашель скручивает внутренности, вырываясь из утробы, словно монстр. Я кашляю, а потом меня выворачивает. Выворачивает прямо на него.
– Су*а, больная су*а, – выкидывает меня из машины, продолжая материться, – завтра за тобой приедут. В шесть утра. И я очень надеюсь, что ты примешь правильное решение. Иначе я избавлюсь от каждого, кто тебе дорог. Начну с калеки, он упадёт случайно. Не завтра и не через неделю. Ты, возможно, ему даже всё расскажешь, и вы будете ждать этот момент. Ловить меня. Подключите своего Доронина… но не спасётесь. Пока вы будете меня искать, твой отец разорится. Почти восемьдесят процентов его активов уже принадлежат мне. Твоя сумасшедшая мамаша случайно повесится в палате. Санитар случайно оставит там ремень. Твой младший братик окажется в приюте, а милую мачеху отымеет целая орава мужиков в борделе. Ты можешь принять любое решение, можешь рискнуть… и, возможно, потерять не всех. Может, до кого-то я не смогу добраться. Но потери будут. А можешь просто прийти ко мне сама.
Хватает меня за волосы, наматывая их на кулак.
– А ведь всё могло бы быть иначе, не будь ты такой дурой.
Он уезжает, а я ещё целую вечность валяюсь на холодном асфальте. Грязная, в его сперме. Она воняет так, что меня тошнит снова. Одежда порвана, я выгляжу как портовая шлюха и совершенно не знаю, что делать. Я не могу прийти так домой. А мне нужно. Нужно увидеть его в последний раз.
… вырываюсь из воспоминаний, крепче стискивая нож в ладони. Где-то в глубине квартиры шумит телевизор, слышится голос отца, а я стою и не могу пошевелиться.