Законы Newton

Эсаул Георгий

Во-первых, она умрет от голода, холода и нищеты в медвежьем капкане.

После смерти вашей Abigail...

– Если леди плохая, то называете ее моей...

– После смерти Abigail, - голос леди Patricia не разби-вает куб, но пробивает мой мозг, - Вселенная исчезнет.

А, если Abigail не умрет, то я задохнусь в спасательном изоляторе.

Он рассчитан на три дня жизнедеятельности леди.

Или на один день жизни старика.

Разве можно жить в изоляторе, в котором нет бутиков модного

женского платья?
– голая леди Patricia заботится о платьях - все равно, что львица искала бы себе вторую шкуру.
– Я стану бессмертной при температуре абсолютного нуля.

Идите, сэр Isaac, по убийственной Земле!

Идите, и нигде не останавливайтесь три дня!

Бойтесь близоруких дятлов.

Они клюют в коленку, но попадают клювом в глаз.

Дятлы приспосабливаются к жестокой жизни.

А мы, леди, с помощью любви приспосабливаемся к враждебной обстановке!

Девушки любовь показывают, а мужчины любовь зака-зывают!
– леди Patricia посылает мне воздушный поцелуй!

Чувствую себя, как черт в пентаграмме.

Но мотор приключений тянет ученого всегда в самые плохие места.

А, если рядом находится леди, то этих мест больше.

– Леди Patricia! Одно меня беспокоит!

– Если вы видите все, что вижу я, то, как я справлю нужду?
– страшная мысль окрашивает мои ладони в синий цвет.
– Приличные леди не подглядывают за сэрами.

От подглядываний у леди вырастают волосы на пальцах.

Мне стыдно будет сходить по малой нужде, а по боль-шой - еще стыднее!
– выбегаю из космолета, как из ада.

– Сэр Isaac! голос Patricia строгий, учительский.
– Ко-гда я слежу за вами, то у вас не будет никакой нужды.

Нужда появляется тогда, когда человеку хорошо.

Когда все плохо, то не до нужды!
– Patricia вскрикивает пронзительно, словно садится на кол.

От ее крика в моих пещерах ушей долго гуляет эхо.

Глаза наливаются кровью с червячками.

– Леди Patricia! Если вы каждый раз будете меня пу-гать, то я не только не найду Abigail, но и себя потеряю.

Крик универсален: криком леди себя лечат, а мужчин калечат.
– Осматриваю Мир Земли через три тысячи лет после моего первого рождения.
– Как прекрасен этот Мир!

– Isaac! Вы наступили в не менее прекрасную коровью лепешку!
– Patricia подтверждает, что через систему слежения видит больше, чем вижу я.
– Кто наступил в какашку, тому какашка не страшна!
– Леди Patricia мелодично хихикает.

Не ржет, и в этом счастье момента.

– Дикая яблоня с килограммовыми яблоками!

Я три тысячи лет не ел яблок!
– подбегаю к дереву с плотными душистыми плодами.
– Без помощи человека ябло-ни дают больший урожай!

Мы мешали природе делать то, что она задумала.
– Вгрызаюсь фарфоровыми

зубами в сочную плоть яблока.

Слезы ностальгии сливаются яблочным соком.
– Вспо-минаю тот осенний тихий день, когда шелест листьев был по-добен шелесту пепла горящей бумаги.

После обеда я и William Stukeley в установившуюся теп-лую погоду вышли в сад попить чай в тени яблонь.

Пить чай в саду - задача сложнее, чем вычислить в уме квадратный корень из ста сиксилиардов.

Горячий сладкий напиток постоянно проливался на пан-талоны.

Мухи с застенчивыми глазами монахинь вязли в меду.

Но вы боролись с чаем, как с врагом ученых.

Я сказал своему другу, что мысль о гравитации мне пришла в голову тогда, когда я точно так же сидел под старой яблоней с морщинистой кожей дракона.

Я находился в созерцательном состоянии, когда с ветки неожиданно упала обнаженная леди.

Неожиданно - потому что мы ждем, что упадет яблоко, а с дерева падает черт знает, кто.

"Почему яблоки и люди всегда падают перпендикулярно столику, на котором расставлены чайные приборы?" - я задал леди вопрос величайшей научной значи-мости.

"Леди падает всегда так, чтобы выглядела красиво со стороны!
– девушка прикрывала срамные места чашками и блюдцами.
– Я бы не упала, если бы не залезла на яблоню.

Нельзя упасть, если не залезла.

Час назад на Большой дороге в London я услышала крик в свою прекрасную спину:

"Красавица, остановись!"

Я помню правило леди: Если кричат в спину "Эй тол-стуха", или "Эй, уродина", то лучше не останавливаться.

Но на просьбу "Красавица, остановись", мы всегда за-мираем, словно нас живыми закапывают по пояс в чернозем.

Ко мне подошел средний человек в зеленом платье.

"Вы - представитель партии зеленых?" - я старательно подластивалась к сэру, который знает, кто из леди красивая, а кто умная.

"Я - великий разбойник Robin Hood" - сэр внимательно рассматривал не меня, а свои татуированные руки.

На каждом пальце разбойника вытатуирована голова Короля Jone.
– Руки! Мои руки!
– Robin Hood запускает одну руку в мой нагрудный карман.

Другая его ладонь лезет мне в карман на правой ягодице.

Бесконечно долго ладони вытаскивают из моих карма-нов фартинги.
– Восхитительная леди с глазами кошки!

Рука разбойника делает то, что ей выгодно!

Моим рукам выгодно лезть в ваши карманы!

Я отнимаю богатство у богатых и раздаю бедным!
– Robin Hood краснеет, как девушка, обкушавшаяся моркови.
– Юная леди! Настоящая дружба с девушкой порочна, поэтому мы никогда не станем друзьями.

Я возьму у вас деньги и платье.

Деньги - потому что они деньги, а платье у вас дорогое, богатое.