Законы жанра

Мусаниф Сергей Сергеевич

– Типа, принять себя и все такое?

– И все такое.

– Но я не хочу, – сказала я.

– В этом и проблема, – сказал он.

Вообще, эта тема с раскрытием и принятием моей внутренней богини, преследует меня достаточно давно, и Гарри был не первым человеком, который пытался дать мне такой совет. Но им легко говорить, они же не знают, что у моей внутренней богини размалеванная физиономия злобного клоуна, а у божественной сущности – отвратительный характер, здоровенные перепончатые крылья и пятый размер груди.

– Я боюсь принести

в этот мир хаос.

– Так не приноси, – сказал он. – Зачем бы тебе это делать?

– Понятия не имею, – сказала я. – Но есть пророчество, и оно гласит.

– Пророчества – это чушь собачья, – сказал он. – Далеко не все пророчества сбываются.

– Смерть, который верит в свободу воли? Но говорят, что свобода воли принадлежит людям, а не богам.

– Возможно, у нас тут просто сложности с терминологией, – сказал Гарри. – Твой отец – не такой бог, какими их принято считать в вашей вселенной. В смысле, он не сверхъестественное непогрешимое могущественное существо с неограниченными запасами силы. Он – просто могущественное существо. Он может заблуждаться, может принимать неверные решения, и он смертен. Просто… э… трудноубиваем.

– Как ты?

Мой отец умирал дважды. Оба раза он воскресал, становясь еще опаснее, но…

Гарри не умирал ни разу. В его личном зале славы наверняка есть какая-нибудь табличка, выданная по этому поводу.

– Вроде того, – сказал Гарри. – В общем, мысль в том, что тебе не обязательно принимать тот образ, который тебе пытаются навязать. Все эти крылья, лишние руки, копыта и хвосты совершенно необязательны.

– Что-то я окончательно запуталась.

– Ну, полагаю, у тебя еще есть время, чтобы со всем разобраться, – сказал он.

Я хмыкнула. Это прозвучало слишком оптимистично даже для Гарри Бордена. Возможно, некоторые проблемы и можно было отложить на потом, но существовал целый ряд вопросов, которые требовали ответов вот прямо сейчас. Если вообще не вчера.

И первое место в этом рейтинге, конечно же, занимал Черный Блокнот.

– Ладно, убедил, – сказала я. – Давай поговорим о Кларке. Ты спрашивал, почему я перестала его навещать.

– Если ты не хочешь это обсуждать, я не буду настаивать, – сказал Гарри.

– Нет уж, будем обсуждать, – сказала я. – Возможно, мне понадобится твой совет.

– Я не знаю, где эта книжка, – сказал Гарри.

– Никто не знает, в этом и проблема, – сказала я. – Но Джон плох.

– Полагаю, вся эта круговерть из постоянных смертей и воскрешений может здорово давить на психику, – сказал Гарри. – Но, судя по твоим рассказам, он парень крепкий.

– Видимо, не настолько крепкий, – сказала я.

Еще задолго до этой истории Джон пару раз признавался мне, что он устал. Он прожил больше двухсот лет, и все эти два с лишним века были наполнены приключениями. Сначала на службе короне (не нашей, разумеется, Британской), потом – на вольных хлебах, и работа в полиции, где мы, собственно говоря, и познакомились, была для него своеобразным выходом на пенсию.

Он сам

говорил мне, что, несмотря на все профессиональные риски, это самое спокойное занятие из всех его занятий, а их за свою долгую жизнь он перепробовал не так уж и мало. Эта идиллия продолжалась до тех пор, пока я снова не втащила его… в приключения.

Дело с Блокнотом подкинула ему не я, тут все обстояло ровно наоборот, это он меня в него втащил, но… Джон не взялся бы за это, если бы его не вынудили уйти из полиции, а вынудили его из-за меня, и… ну, ты знаешь.

Меня пожирало чувство вины.

– И? – поторопил меня Гарри.

– Я боюсь, что он может сдаться, – сказала я. – Прекратить цепляться за жизнь.

– Насколько я понимаю суть проблемы, у него нет выбора, – сказал Гарри. – Ведь он бессмертен, и… О.

– Да, – сказала я. – О.

– Ты боишься, что он попросит тебя все это прекратить, – сказал Гарри, сразу ухватив суть проблемы. – А ты способна это сделать, если говорить о чисто технической стороне вопроса?

– Не знаю, – сказала я. – И не хочу пробовать.

– А встречалось ли тебе что-нибудь, что бы ты не могла разрубить своим топором?

– Я не так уж давно им владею.

– Значит, не встречалось, – сказал Гарри.

– И вот что мне делать?

– Но он ведь даже не попросил.

– А если попросит?

Гарри заложил ногу за ногу.

– Как ты на самом деле оцениваешь шансы найти эту чертову книжку?

– Не слишком высоко, – сказала я. – Если верить городским легендам, а больше нам информацию черпать просто неоткуда, Блокнот может пропасть на годы, а потом всплыть в какой-нибудь другой стране, и не факт, что мы вообще об этом узнаем.

– И ответ все еще для тебя не очевиден?

– Нет, – сказала я. – Что бы ты сделал?

– Если бы знал, что другого способа ему помочь в обозримом будущем не предвидится? И если бы он сам меня об этом попросил?

– Да.

– Я бы выполнил его просьбу.

– Но он же твой друг.

– Вот именно, – сказал Гарри.

– Я так не смогу, – сказала я.

– Это потому что ты хороший человек.

– Хотелось бы верить, но какая тут вообще связь?

– В этой жизни нам всем постоянно приходится принимать решения, – сказал Гарри. – Есть хорошие решения, и есть правильные решения, и далеко не всегда это одно и то же.

– Люблю вот эти вот псевдофилософские вставки.

– Паскудность ситуации в том, что хорошие люди зачастую не могут принимать правильные решения именно в силу собственной хорошести, – сказал Гарри.

– Интересная точка зрения. А как бы ты решил дилемму вагонетки?

– Нет такой дилеммы, – сказал он. – Там чистая математика.

– Нельзя же руководствоваться одной только математикой.

– Не самый плохой способ, если ты не в состоянии придумать другие, – сказал Гарри.

– И у тебя внутри ничего бы не екнуло, когда пришлось бы переключать рычаг? – уточнила я, а потом сообразила. – А, ну да. Кого я спрашиваю…