Закройте глаза Истине
Шрифт:
Она взяла пузырек с йодом, ватную палочку и подошла ко мне.
– Сейчас немножко пощиплет и все быстренько заживет, – сказала она мне как маленькому ребенку и быстро ткнула палочкой в рассеченную губу.
Острая боль пронзила меня, и я непроизвольно схватился за женщину где-то пониже талии.
– Потерпите, – сказала она, но не отстранилась и не сделала ни одного движения, чтобы показать, что мои руки на ее ягодицах не обязательный элемент врачевания. Затем она стала смазывать другие мои ссадины, а я все крепче сжимал ее в руках.
– Как тебе
Я ее и потащил в постель. Вернее, не в постель, а овладел ею тут же, на кухне, на мягком и уютном диванчике, благо чувствовал, что податливое тело хотело того же.
Быстрый секс сродни прикуриванию. Сначала сигарета слегка разминается, обнюхивается, а потом прикуривается, быстро и надежно, затем следуют затяжки, одна за другой и, наконец, подходит кульминация – короткий бычок тушится в пепельнице и человек предается философствованию о смысле своей жизни и начинает более трезво смотреть на вещи, ощущая послевкусие только что выкуренной сигареты.
Я блаженно откинулся на спинку дивана, не убирая руки с обнаженной талии мадам Бонасьёвой.
– Почему я раньше не видел моих соседей? – думал я с возникающим вновь желанием. – Уж я бы ее мимо себя не пропустил.
Как бы угадывая мои мысли, Ксения сказала:
– Мы живем здесь всего один год. Прежние хозяева умерли, а наследников у них не было. Муниципалитет выставил квартиру на продажу, а я по знакомству перекупила ее на мужние деньги, конечно. Вот здесь и живем. А вы что, действительно ничего не помните? Ну, так слушайте, – сказала Ксения и поправила на себе халат.
Глава 33
Рассказ госпожи Бонасьёвой.
Меня она заприметила давно. Я тоже не обделял ее знаками внимания, один раз в подъезде облапал и даже поцеловал. Буквально за месяц до сегодняшнего дня.
Зовут меня Карл Глебович Артаньянов.
– Ничего себе, – пронеслось у меня в мыслях, – да ведь это же почти Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф д'Артаньян. А что, возможно, я и есть русский потомок этого отважного человека. Обязательно проверю, есть ли у меня генетические способности к фехтованию.
Я раньше работал преподавателем в университете, но в период выборов три года назад я примкнул к партии белых медведей, выступал за кандидатуру президента, который правит сейчас и даже подавал заявление о приеме в белогвардейцы, но меня туда не приняли, сказав, что я неблагонадежный элемент.
Я тогда еще написал трактат о психологии профессионалов-политиков. В трактате я доказывал, что в политику нельзя пускать юристов, военных и сотрудников правоохранительных органов, слесарей и токарей, а также фермеров.
Юристы будут стараться Конституцию страны превратить в Уголовный Кодекс.
Сотрудники министерства внутренних дел будут превращать все население в правонарушителей и хулиганов, и использовать все возможности для составления протокола о нарушении.
Сотрудники службы исполнения наказаний будут
Сотрудники спецслужб будут в каждом гражданине выявлять шпионов и вредителей вместо того, чтобы создавать единое общество и мобилизовать его на выполнение главной задачи – создания великого государства, способного защитить своего гражданина в любой точке планеты и создать ему самые лучшие условия жизни и развития всех его способностей.
Все сотрудники правоохранительных имеют строгую систему отчетности и оцениваются по тенденции увеличения показателей. В идеале, все население страны должно состоять из преступников и шпионов, тогда все будут удовлетворены высокими показателями чекистской работы, как это завещал их великий вождь и учитель Феликс Дзержинский.
Меня и из университета выгнали по этой же причине. Сказали, что я враг и вредитель.
Затем подошло время выборов из тандема.
– Из тандема? – переспросил я.
– Да, из тандема, – подтвердила мадам Бонасьёва, – первый министр захотел стать президентом, не обещая должности первого министра бывшему президенту за то, что тот был не так послушен, как это предполагалось.
– И что, первый министр проиграл? – спросил я.
– Не проиграл, – засмеялась Бонасьёва, – но и не выиграл. Все получилось, как в игре в «орлянку»: если орел, то я выиграл, а если решка, то я не проиграл. И монета встала на ребро. Ни вашим и ни нашим. Голоса распределились поровну.
– Да не, так не бывает, – не поверил я.
– А вот и бывает, – безапелляционно заявила Ксюша, – наблюдатели все проверили. Каждый проголосовавший автоматически становился наблюдателем. Кто голосовал за президента, автоматически становился его наблюдателем, а кто за первого министра, естественно, его наблюдателем. Тут уж никакие избирательные комиссии ничего не могли делать, когда все мы торчали на избирательных участках с утра и до подсчета голосов.
– Ну, и активность же у вас. Когда вы так научились? – удивился я.
– Какая активность? – возмутилась женщина. – Если уйдешь с избирательного участка, то палкой по хребтине получишь. Гвардейцы с той и другой стороны вылавливали всех, кто не голосовал, не проявлял гражданской активности и палкой по башке вбивали политическую сознательность. Да и вообще, каждый, кто не получил квитанцию о голосовании на избирательном участке, должен заплатить штраф в пятьсот долларов.
– А что рубли уже не в ходу? – спросил я.
– В ходу, – отмахнулась Бонасьева, – у доллара курс постоянный, а курс рубля все время скачет. Так вот, не сбивай меня, пожалуйста. Выборы закончились, а голоса поровну. До человека считали. А потом по документам установили, что не проголосовал один человек – ты. То есть, ты стал вершителем судьбы государства. Как ты решишь, так и будет. Все иностранцы за тобой наблюдают, и нас подселили к тебе в соседи не просто так, а чтобы присматривать за тобой. Есть еще один сосед, который с белыми медведями якшается, а я от бурых медведей.