Зал ожидания
Шрифт:
Краны в ванной сначала свирепо зарычали, потом жалобно завизжали и, наконец, беспомощно зашипели. Помыться без света еще можно было бы, но без воды... Напускной бодрости у опера несколько поубавилось. Приготовить свое фирменное блюдо - яичницу - Артем не мог: не работала плита. Отрезая хлеб, Егоров неосторожно резанул острым ножом палец и был удивлен полным отсутствием боли и крови, хотя рана была глубокой. Заклеив порез пластырем, Артем мог о нем больше не вспоминать. На завтрак он решил обойтись консервами и сырыми сосисками, но пища показалась ему совершенно безвкусной, даже несъедобной. Он вдруг понял, что вовсе не хочет есть и пытается делать это по привычке, как всегда
Егоров вышел на балкон и осмотрелся: небо было таким же матово-красным, но заметно светлее. На нем не виднелось ни облачка, ни поздней звезды, ни яркого проблеска первых солнечных лучей - казалось, его равномерно покрасили багровой флуоресцентной краской.
В комнате, переодеваясь, Артем наткнулся взглядом на стоявшую в серванте начатую бутылку коньяка и пару рюмок. Несколько нервничая от своих раздумий, он машинально взял бутылку, отвинтил крышку, плеснул в рюмку коньяку и сделал глоток. Отсутствие вкуса у жидкости поразило его. Артем глотнул прямо из бутылки - вода. Не может быть. Еще вчера мимоходом забегал к нему знакомый, и они из этой бутылки выпили по паре рюмок - коньяк был хорошим. Егоров поспешно сделал еще несколько глотков: "Да что это со мной?" Тогда он стал пить не спеша, стараясь тщательно распробовать жидкость - результат был тот же. И вдруг, поняв, что выпил уже с полбутылки, Артем хлопнул себя по лбу ладонью: "Зачем? Я же собрался на работу! Теперь скажут, что спьяну потерял пистолет". Он сел на диван и стал внимательно вслушиваться в свои ощущения. Но время шло, а коньяк на организме никак не сказывался что называется, "ни в одном глазу"! Может, пошутил кто? Последнее время много всяких кудесников развелось: воду превращают в вино, вино - в воду. Впрочем, черт с ними! Об этом потом. В конце концов, худа без добра не бывает.
На улице Артем разглядел то, чего не видел с балкона: трава и деревья всюду сникли и почернели, словно их опалило огнем или прихватило морозом. "Что за черт?!" - в очередной раз изумился опер и пошел к своему старенькому "москвичу", стоявшему во дворе под открытым небом. С первого раза машина не завелась, впрочем, так же, как и со второго, третьего и четвертого. "Но ведь ездил же он вчера!" - в сердцах подумал Егоров и, выбравшись наружу, сунул голову под капот. Если бы он захотел и чуть поднапрягся, то в течение нескольких лет мог бы купить машину поновее. Но опер с какой-то особой нежностью относился к старым вещам и всегда с неохотой с ними расставался.
Когда-то, еще в раннем детстве, у него был серый пластмассовый заяц, у которого уже стерся один глаз и поотваливались лапы. Но даже в этом виде он продолжал оставаться любимой игрушкой. Видя такую любовь к игрушечному зайцу, мама купила ему другого - яркого, оранжевого, смеющегося. Старого же выбросили на мусорку. Но ребенок наотрез отказался признавать благополучного и довольного, но какого-то чужого зверька и требовал обратно серого калечку. К этому сначала отнеслись как к пустому капризу. Однако мальчик горько и безутешно плакал до тех пор, пока ему не вернули принесенного с мусорки и тщательно вымытого старого приятеля.
Поломка машины так и не обнаружилась. Решив, что ему все же придется подумать о новом автомобиле, опер отправился в отдел пешком.
Весь этот мрачный антураж еще больше отягощал и без того невеселое настроение Егорова - сегодня ему предстояло написать самый неприятный из всех написанных за годы службы рапорт. "А может, не все так уж трагично, - пытался успокоить себя опер.
– Ведь был ураган, стихийное бедствие. Мало ли что может случиться, например, во время наводнения или землетрясения: не только пистолет, бронетранспортер потеряться может". Но все это было слабым утешением.
У отдела милиции собралось с полсотни чего-то ожидающих и тихо переговаривающихся горожан. Суточный наряд выглядел уставшим.
– У всех этих людей пропали дети, - объяснил дежурный.
– И люди все прибывают - кажется, исчезновение детей продолжается. Мы не успеваем записывать показания, хотя приобщили к этому делу уже всех, кто успел подойти.
Несмотря на ранний, хотя и никому не известный час, половина кабинетов была открыта - в отдел постепенно стекались его сотрудники. Часть их расположилась в актовом зале.
– Во всем городе нет электричества, не работает транспорт и... часы, - словно сам удивляясь тому, что говорит, объяснял заместитель начальника по оперативной работе майор Стасов.
– Очевидно, это связано с каким-то природным катаклизмом. Мы пока и сами плохо владеем обстановкой, поскольку нет никакой связи с другими городами, так же, как и внутри нашего города.
"Нет, - думал Егоров, - сейчас не время лезть со своими объяснения по поводу пистолета. У отдела и без того хлопот невпроворот, обстановка в городе чрезвычайная. К тому же, меня скорее всего отстранят от дел, как минимум - на период расследования. А сейчас каждый человек будет на счету, придется работать и тем, кто после наряда, и отпускникам..."
– В качестве связного транспорта можно использовать лошадей конного взвода, - предложил молодой участковый, лейтенант Елин.
– Нельзя их использовать, - тут же угрюмо отозвался командир того самого взвода, о котором шла речь.
– Всех лошадей этой ночью угнали.
– Вы что, конюшню на ночь не закрываете? Или у вас замки взломали?
– придирчиво полюбопытствовал Елин.
– Закрываем, - еще больше нахмурился взводный.
– И замки у нас на месте. Но лошадей нет.
– Странно, - изумился участковый.
– А что сегодня не странно?
– уже раздраженно огрызнулся взводный.
"Да, - продолжал размышлять Егоров, - стоит подождать, пусть обстановка утрясется, прояснится хоть немного. В конце концов, напишу я рапорт сейчас или спустя несколько часов - в такой ситуации существенного значения не имеет".
– Интересно, железнодорожный транспорт тоже стоит?
– спросил кто-то из собравшихся из глубины зала.
– Еще не знаю. Сейчас начальник будет проводить оперативку может, у него больше сведений.
– Откуда?
– вмешался Егоров.
– Давайте лучше я схожу на вокзал и все выясню.
– Ладно, - согласился Стасов.
– Я доложу, что послал тебя по делу.
Находиться в отделе и видеть, что даже там никто ничего толком не знает, Артему было тягостно. К тому же, чтобы на время отвлечься от мыслей об утерянном оружии, надо было куда-то идти, что-нибудь делать.