Залив ангелов

Боуэн Риз

— Ваше недельное жалованье во франках, — объявил он. — И не спрашивайте меня, сколько они стоят по отношению к нашему фунту, — я и сам не ведаю. Так что, пока мы привыкаем, будьте осторожны, чтобы никто не попытался обвести вас вокруг пальца.

Мы кивали, забирая у него деньги. Потом он предложил поискать какой-нибудь еды, раз уж пассажирам третьего класса в поезде ужин не подают.

— Во всяком случае, уж названия блюд по-французски мы прочесть можем, — заметил мистер Уильямс, когда мы стояли, уставившись в меню вокзальной закусочной. — Правда, я не совсем

понимаю, что значит grenouilles.

— Лягушки, мистер Уильямс, — перевела я.

— Боже упаси! — Он воздел очи к небу. — Только не говорите мне, что в ближайшие несколько месяцев нам предстоит питаться лягушками!

— Тут есть и другие блюда, мистер Уильямс, — указал наш шеф-повар. — Однако, думаю, нам стоит ограничиться овощным супом, вы согласны? Просто чтобы иностранная пища не сказалась отрицательно на наших желудках во время поездки.

Итак, каждый из нас съел по миске супа, густого, вкусного, и к тому же с куском замечательного хлеба. Подкрепившись таким образом, мы отыскали наши места в поезде и приготовились провести долгую ночь на неудобных жестких сиденьях. В девять часов поезд тронулся. Вагон сильно трясло и качало, отчего мистеру Фелпсу снова стало дурно.

— Спорить готов, королеве-то не придется так ехать, — заметил Джимми.

— Не придется, — согласился мистер Анджело. — В Шербурге ее встретит частный поезд, где у нее два собственных вагона — в одном спальня с настоящей кроватью, а в другом гостиная. Думаю, туда и мебель из дворца доставили.

— А знаете, что я слышал? — спросил мистер Уильямс. — Я слышал, что она велела отправить в Ниццу мебель для своей спальни.

— Некоторым такое только снится, — сказал Джимми. — В смысле с-Ницца. — Мы все заулыбались от такой игры слов.

— Заткнись и дай поспать! — потребовал мистер Фелпс. — Мне опять нехорошо, и чем скорее придет утро, тем лучше.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Мы останавливались у разных станций: Дижон, потом Макон, потом была стоянка в Лионе, достаточно долгая, чтобы успеть выпить кофе на платформе. Я старалась хоть немного поспать и время от времени задремывала, но меня постоянно будила голова Джимми, падающая мне на плечо.

Станций долгое время не было, и я, кажется, все-таки уснула, а потом с первыми лучами серенького рассвета мы прибыли в большой портовый город Марсель. Люди на платформе довольно сильно отличались от элегантных мужчин и женщин, которых я видела в Париже. Тут были мужчины в полосатых фуфайках и беретах, а женщины кутались в яркие шали и носили широкие разноцветные юбки. Их речь была более резкой, с каким-то странным акцентом.

Когда мы отбыли оттуда, начался последний отрезок нашего путешествия. Местность вокруг выглядела холмистой и дикой, потом неожиданно появилось солнце, и мы впервые увидели морскую синь. Я даже ахнула от восторга. Все цвета были такими насыщенными! Беленые дома щеголяли яркими зелеными или желтыми ставнями и нарисованными на стенах оранжевыми и красными соцветиями. А вдалеке сверкала гладь Средиземного моря. После унылых дней английской

зимы подобное зрелище ослепляло. Я не могла дождаться, когда мы наконец доберемся до Ниццы.

Джимми казался бодрее всех остальных. Он стоял у окна и смотрел на море.

— Кто-то тут готов окунуться в Средиземное, а? — подмигнул он.

— Думаю, выяснится, что вода там очень холодная, мой мальчик, — сказал мистер Анджело. — Видишь ли, в чем дело: тут ведь тоже зима, хоть и светит солнце. А кроме того, боюсь, пляж в Ницце каменистый.

— Каменистый? И никакого тебе песочка как в Маргейте?

— Одни камни, — подтвердил мистер Анджело. — Мерзкая галька, мелкая и круглая, и ходить по ней крайне неудобно.

— А откуда вы знаете, какой в Ницце пляж, мистер Анджело? — спросила я. — Вы уже бывали там?

— Бывал, мисс Бартон. Я сопровождал ее величество, когда она несколько лет назад снимала виллу, но поблизости от нового отеля не останавливался. Насколько я понимаю, это в районе, который называется Симье, на холме, так что для меня все будет так же внове, как и для всех остальных.

Поезд двигался по железнодорожной ветке, протянувшейся вдоль побережья, и то и дело останавливался у маленьких станций. Я заметила в море рыбачьи лодки, а среди них — прекрасную паровую яхту. Мои притихшие уже было спутники немедленно оживились.

— Вы только гляньте на нее! — показал на яхту Джимми. — Может, вы знаете, чья она?

— Вероятно, это яхта принца Уэльского, — предположил мистер Анджело.

— Сдается мне, так и есть. Я в журнале видел ее фотоснимок, — ответил Джимми. — Совсем неплохая. Я вот думаю, может, и нас на борт позовут?

Мистер Уильямс хохотнул:

— Даже не надейся, парень. У него там свои повара, и все остальное тоже.

— Не удивлюсь, если и его зазноба там, — подмигнул мне Джимми.

Следите за языком, мой молодой друг, среди нас леди, — неодобрительно покачал головой мистер Анджело.

— Мои извинения, мисс Бартон, — Джимми отвесил мне шутовской поклон.

— Уверяю, Джимми, меня не так легко задеть, — парировала я.

Потом разговор оборвался, и мы просто смотрели на яхту. Мой пульс участился: принц Уэльский на Ривьере. Все связанные с ним тревоги, которые я сумела отбросить, нахлынули снова. Я пыталась убедить себя, что принц даже не вспомнит, кто я такая, если мы встретимся. С его стороны это был совершенно безвредный флирт, о котором он давно уже забыл. Но мысль о том, что его яхта сейчас на Ривьере, совсем близко, не давала мне покоя.

— Он тоже остановится вместе с королевой в Ницце? — осторожно спросила я.

— Нет, у него собственная вилла в Каннах, — объяснил мистер Анджело.

— Принц не захочет, чтобы она его поймала, — добавил Джимми. — Королева не одобряет всякие его шуры-муры и не скрывает этого.

После таких слов мне стало немного легче дышать.

Я не знала, как далеко Канны находятся от Ниццы, но главное — принц не поселится в королевском отеле. То, что он старается держаться подальше от королевы, очень меня устраивало.