Залив ангелов
Шрифт:
— Очень хорошо, сэр, — кивнула я.
Я закончила завтракать, наслаждаясь новым для себя вкусом кофе с горячим молоком, а потом взяла списки, которые составил мистер Анджело, и отправилась в кухню на поиски шеф-повара Лепина. Его там не оказалось, но другой повар, по имени Анри, готовил что-то из теста.
— Что это? — спросила я, глядя, как он наполняет заготовку из слоеного теста густой коричневой пастой.
— Это называется tourte de blettes [24] , — объяснил он. — Особое блюдо нашей местности.
24
Круглый
— Что такое blettes? — Это слово было мне незнакомо.
— Такой овощ, вроде капусты, только с длинными листьями, зелеными и кудрявыми, — объяснил Анри, протягивая мне листок.
— Так это швейцарский мангольд! — воскликнула я. — Значит, это несладкий тарт?
— Нет, мадемуазель, он для десерта.
— С мангольдом? Разве он не будет горчить?
— Вовсе нет. В начинке — изюм, кедровые орехи и коричневый сахар. Когда все будет готово, я оставлю вам кусочек. Сами увидите, что никакой горечи нет. На самом деле очень вкусно.
Я поинтересовалась у Анри, как заказывать продукты. Он посоветовал показать списки управляющему, и тот организует доставку. Но потом добавил, что шеф-повар Лепин предпочитает лично выбирать мясо, рыбу и овощи, потому что очень придирчив к качеству.
— А вы знаете, где он это закупает?
Мой собеседник поразился:
— Конечно, на рынке, мадемуазель! Где еще можно купить с утра свежие продукты?
— А рынок в городе?
— Bien, s^ur [25] . В старой части города возле набережной. Спуститесь на трамвае с холма и поверните налево. Но идти надо очень рано, иначе все лучшее расхватают.
25
Конечно (фр.). — Примеч. пер.
Я поблагодарила его и отправилась с отчетом к мистеру Анджело. Он велел мне поехать на рынок и разведать, какие там есть товары и почем, пока сам он составит список того, что необходимо заказать. Еще он сказал, что нам разрешили использовать всю здешнюю кухонную утварь, так что на этот счет можно не беспокоиться.
— Значит, сходите на рынок, взгляните, что там к чему, — велел наш шеф-повар. — Но ничего не покупайте. Я не слишком уверен насчет качества. И мы ведь не хотим, чтобы до приезда ее величества все протухло.
— Не буду, сэр, — сказала я. — Разве что мне попадется что-то, с чем мы захотим поэкспериментировать.
— Хорошая мысль, — кивнул он, протягивая мне франки. — Только не покупайте ничего по слишком высокой цене. Вас наверняка попытаются обмануть, потому что вы иностранка.
— Да что вы, неужели?
— Тут сплошь головорезы и разбойники, вам любой так скажет. И за кошельком своим приглядывайте.
Выслушивая эти наставления, я улыбалась про себя. Мой отец путешествовал по свету и воспитал дочерей так, что предрассудков у нас не было. Мне очень хотелось впервые узнать, какова она, жизнь в другой стране — не только в рафинированной обстановке отеля, но и в городе, где обитают обычные люди.
Я поднялась к себе за шалью, радуясь возможности исследовать
Воздух в этот час был еще довольно прохладным, холоднее, чем я ожидала. Пришлось напомнить себе, что даже в этом южном климате на календаре еще февраль. Плотнее завернувшись в шаль, я отправилась на остановку трамвая, где прождала довольно долго, но, увы, безрезультатно. В конце концов решила идти пешком.
Город еще только просыпался. Молочники развозили по домам свой товар, оставляя его перед дверями; садовники расчищали граблями дорожки; женщины развешивали белье; дети с ранцами за плечами шагали в школу. Из пекарни тянуло восхитительным ароматом свежего хлеба. Я остановилась возле церкви, чтобы понаблюдать, как люди собираются к мессе. По большей части это были женщины, одетые в черное, в завязанных под подбородками черных платках. Над головами в чистом воздухе разносился гул колоколов, так непохожий на английские звоны.
Вскоре я продолжила свой путь вдоль трамвайных путей и наконец оказалась на большой открытой площадке возле набережной. Справа от меня лежала красивая площадь, обрамленная розовыми домами, а за ней — сад с газонами и пальмами. Вдоль воды, насколько хватало глаз, тянулся длинный променад, по краю которого были высажены все те же пальмы, только особенно красивые. На пирсе возвышалось какое-то восточного вида строение с куполом. Несколько пар, которые, судя по внешности, могли быть только англичанами, совершали утренний моцион.
Все вокруг выглядело очень культурно. Я остановилась у киоска, где торговали табаком и газетами, и купила несколько ярких открыток. Сказать по правде, я чувствовала себя виноватой оттого, что не уведомила лично Луизу о своем отъезде, а отправила письмо, что было не очень вежливо. Наверное, теперь она беспокоится: ей известно только, что я за границей, и больше ничего, никаких подробностей.
Потом я поступила, как сказал Анри, и свернула налево, где у самой воды поднимался увенчанный крепостью холм. Тут же в море впадала небольшая речушка, на берегах которой расположились прачки. Их вид сильно контрастировал с великолепием сверкающего павильона под стеклянным куполом.
Тут начиналась другая Ницца — Ницца узких переулков, густых запахов готовящейся пищи и чеснока, свисающего из окон выстиранного белья, осликов, груженных мешками, и вони канализации. Приходилось внимательно смотреть под ноги, потому что на тротуарах было не слишком чисто. Пробираясь по этим узким переулкам, я озиралась по сторонам, пока в конце концов не увидела рынок.
В этот ранний час здесь кипела жизнь: женщины в ярких полосатых юбках и черных шалях с бахромой торговались с продавцами и пронзительными голосами перекрикивались с соседками. Вокруг шныряли и лаяли на кошек псы. Казалось, каждый звук эхом отдавался от высоких желтых домов с зелеными ставнями. Шум стоял ужасный. По краям толпы крадучись пробирались цыганята и какие-то неряшливые юнцы. Я вспомнила предупреждение мистера Анджело и, спрятав сумочку под шалью, вошла в толпу.