Залив Гавана
Шрифт:
Аркадий думал, что к этому времени он уже благополучно расположится где-нибудь в посольстве с чашкой чая, но он сам выбрал этот «гостеприимный» дом. Он отхлебнул и закашлялся.
— Что в нем?
— Ром, соус чили, чеснок, яички черепахи.
С каждой минутой прибывало все больше людей: белых столько же, сколько чернокожих. Кубинцы шумно вваливались во двор, будто шли на вечеринку, немногие с мрачной преданностью религиозных фанатиков, большинство же с видом театралов в ожидании грандиозного шоу. Единственной, пришедшей без тени эмоций на бледном личике, была черноволосая девушка в джинсах и рубашке с надписью «Tournee de Ballet». Ее сопровождал
— Джордж Вашингтон Уоллс, — представил его Эрасмо.
— Аркадий.
Он не был кубинцем по происхождению, а его американское имя было смутно знакомо Аркадию. Вслед за Уоллсом явился турист со значком в виде кленового листа и затем тот, кого Аркадий хотел видеть меньше всего на свете — сержант Луна. Это был другой Луна, из ночной жизни Гаваны, в льняных брюках, белых туфлях, в военной рубашке, подчеркивающей рельефные мускулы. Аркадий непроизвольно съежился.
— Мой дорогой друг, мой очень добрый друг, я и не предполагал, что ты так быстро оправишься. — Луна обнял одной рукой Аркадия, а другой девушку, чьи волосы и кожа слились в одном янтарно-золотистом цвете. Она была очень сексуальна в своих эластичных брючках, открытом топе, с ярко-красными ногтями, — так извивалась под рукой Луны, что Аркадий не удивился бы, если из ее пупка вывалился рубин.
— Хеди, — сама представилась красавица.
Луна с интимным видом придвинулся к уху Аркадия:
— Я должен тебе что-то сказать.
— Говорите.
— В русском посольстве нет никакого Зощенко.
— Я солгал, извините.
— Да, ты соврал, и ты ушел из квартиры, в которой я велел тебе оставаться. Теперь ты здесь веселишься, а я не хочу, чтобы ты испортил кому-то эту ночь. Но нам придется обсудить, как ты будешь добираться до аэропорта. — Луна почесал подбородок коротким ножом для колки льда. Аркадий понимал дилемму сержанта. С одной стороны, он хотел быть приветливым хозяином, с другой — его переполняло желание воткнуть этот нож ему в лицо.
— Я не прочь прогуляться, — ответил Аркадий.
Хеди захохотала так, будто он сказал нечто смешное. Это не понравилось сержанту, и он сказал ей на испанском нечто, заставившее кровь отхлынуть от ее лица. Затем он опять повернулся к Аркадию:
— Так ты не против прогуляться?
— Нет, ведь я почти не видел Кубы.
— Ты хочешь увидеть больше?
— Мне показалось, что это красивый остров.
— Ты, должно быть, сумасшедший.
— Может быть и так.
Девушку в рубашке с надписью «Tournee de Ballet» звали Исабель, она свободно говорила по-русски. Она спросила его, правда ли, что он остановился в квартире Приблуды.
— Я живу над ним. Сергей обещал мне, что получит для меня письмо из Москвы. Оно пришло?
Аркадий, озабоченный присутствием Луны, не сразу нашел, что ответить.
— Увы, нет никаких писем.
У сержанта, похоже, нашлись другие дела. Поговорив с Луной, Уоллс сказал своему другу со значком в виде кленового листа:
— Настоящее действо начнется через минуту.
— Если бы я говорил по-испански.
— Ты же канадец, и тебе это совсем не нужно. Инвесторам не обязательно знать язык, — важно произнес Уоллс. — Имей в виду, сейчас все хотят вложить сюда деньги: канадцы, итальянцы, испанцы, немцы, шведы, даже мексиканцы, все, кроме американцев. Скоро здесь начнется настоящий экономический бум. Здоровые, хорошо образованные люди. Технологическая база. Латинская
— Он грузит меня второй день подряд, — сказал канадец.
— Кажется, он знает, о чем говорит, — отреагировал Аркадий.
— Сегодня мы организовали кое-что народное для моего друга из Торонто.
— Это будет отвратительно… — сказала Исабель Аркадию.
— Исабель, сейчас мы говорим на английском ради нашего канадского друга, — Уоллс произнес это очень дружелюбно. — Ведь я же обучал тебя английскому. Даже Луна говорит по-английски. Ты же можешь немного говорить?
— Он обещает увезти меня в Америку, — сказала Исабель. — Но сам-то не может туда вернуться.
— Похоже, представление должно сейчас начаться. — Уоллс повел всех назад в дом, звуки барабанов стали громче и ритмичнее. — Аркадий, я кое-что упустил. Что вы здесь делаете?
— Пытаюсь привыкнуть.
— Хорошее занятие, — Уоллс поднял оба больших пальца.
Все барабаны были разными — высокий «тумба» в форме песочных часов, двойные и узкие тамтамы — каждый взывал к разным духам Сантерии или Абакуа, [15] «марака» — чтобы вызвать дух Чанго, [16] бронзовый колокольчик для Ошун; [17] звуки смешивались, как если бы смешивали напитки.
15
Абакуа — религиозное тайное общество африканских рабов на Кубе, возникло в начале XIX века на основе смеси верований народов из юго-восточной Нигерии и юго-западного Камеруна.
16
Чанго — в Сантерии также дух огня, грома, молнии и войны.
17
Ошун — в Сантерии жена бога Чанго, олицетворяет настоящую любовь.
— Да, немного пугает, — сказал Эрасмо, глядя на Аркадия…
Монго с глазами, залитыми потом, бил по лезвию мотыги, выкрикивая что-то на гортанном языке, ответом ему был немедленный взрыв барабанной дроби. Все столпились в комнате, прижавшись к стенам. Эрасмо все сильнее раскачивался на своем инвалидном кресле. Казалось он сможет поднять его в воздух силой рук, чтобы показать Аркадию всю мощь Кубы, ее историю борьбы с испанцами и французами.
— В Африке у Абакуа были «говорящие барабаны», — объяснил Эрасмо. — Когда чернокожих привезли в цепях, чтобы они работали на доках Гаваны, надсмотрщики отобрали барабаны, и они начали использовать для этого обыкновенные ящики! Сейчас в Гаване несметное количество барабанов. Кубинского музыканта, как и кубинского рыбака, невозможно остановить.
В Москве Аркадию приходилось слышать кубинские мелодии, записанные на магнитофон. Но, согласитесь, большая разница — смотреть на картинку с морем или войти в него по колено. Когда Монго вновь выкрикнул что-то на своем языке, все в комнате качнулись и ответили в тон. Тамтамы все ускоряли темп, руки на ящиках и барабанах отбивали четкий ритм. Луна, стоящий со скрещенными руками у двери, улыбнулся Аркадию. Аркадий искал возможность улизнуть, но Луна всегда оказывался между ним и дверью.
— Ты его знаешь? — спросил Эрасмо.