Залив Голуэй
Шрифт:
– Этого не может быть! – воскликнула я. – Как она могла погибнуть за одну ночь?
– Майкл, я нашел одну хорошую, – окликнул его Джозеф. – И еще одну, и еще – здесь всего пять крепких картофелин.
– А тут целая грядка уцелевшей! – крикнул отец. – Посмотрите, зеленый островок среди сплошной черноты.
Майкл встал.
– Копайте картошку из-под зеленых кустов – и быстрее, быстрее! Пока это, чем бы оно ни было, не распространилось и на них. Поторапливайтесь! Быстрее!
Пэдди побежал к Майклу.
Мама
– Мама, мама.
– Я не могу, Джеймси. Я копаю. Помогай мне.
– Послушай, послушай!
– Что?
Теперь и я услышала это – странные звуки, эхом разносившиеся над долиной…
– Причитания, как по покойнику, – сказала бабушка.
Теперь завывание слышалось со всех склонов от соседей: их картошка тоже умерла – или умирала.
Этот звук остановил нас, мы замерли, стоя на коленях в грязи и слякоти.
Первым очнулся Майкл.
– Копать! Копать! Копать! – крикнул он и направился к грядкам наверху.
Я переползла к следующему зеленому пятачку, сунула руку в дурнопахнущую жижу и нащупала там твердый комок – хорошая картофелина. Однако, когда я схватила ее, она распалась и просочилась сквозь мои пальцы.
– Мы должны копать быстрее! – крикнул Майкл. – Вытаскивайте наружу любую целую картошку! Несите все это к ручью и смывайте слизь.
– Майкл! – Это был Джозеф. – Сюда, наверх! Тут она вся крепкая!
– Выкапывай ее! Выкапывай! – откликнулся Майкл.
Бабушка увела Бриджет и Джеймси. Пошел сильный дождь. Грядки затопили реки зловонной грязи. Мы промокли до нитки, но копали и копали, задыхаясь от тошнотворного смрада.
Остановились, лишь когда солнце полностью зашло.
Мы перенесли всю картошку к ручью возле нашего дома, вымыли ее, вытерли насухо своей одеждой и уложили в яму закрома. Все, что нам удалось спасти, едва закрывало его пол.
Шатаясь от усталости, мы собрались в нашем доме.
Бабушка сварила немного молодой картошки, выкопанной в прошлом месяце.
Майкл заглянул в котел.
– Крепкая! Эта была совершенно здоровой! И все поля еще вчера были здоровы… Как такое могло случиться? Что это за болезнь, которая ударила так быстро? Как картофель мог сгнить всего за одну ночь?
– Мы должны поесть и поспать, – сказала бабушка. – Возьмите все по одной картошке.
Обычно Майкл съедал десяток.
Мы поели. Я уложила маму, отца, бабушку и детей на тюфяк с соломой, а остальные устроились прямо на полу. Сама я легла рядом с Майклом.
– Грядки за длинным полем могли уцелеть, – сказал он.
Не уцелели. Мы непрерывно копали два дня, а яма не была заполнена и наполовину. Эту болезнь пережили только самые верхние грядки – те, которые Майкл и Патрик выкопали первыми.
Этого было недостаточно. Совсем недостаточно.
Следующую ночь мы не спали, сидели
Мы почти обо всем поговорили, ночь подходила к концу, дети спали. Оуэн и Майкл стояли, прислонившись к стене, мама с бабушкой сидели на табуретах с плетеными сиденьями. Все остальные расположились на полу. Я держала на руках спящую Бриджет, а Кати укачивала своего маленького Джеймса, родившегося всего два месяца назад. Отец нервно расхаживал по комнате.
В моей голове лихорадочно крутились цифры: двадцать картофелин в день для Майкла, по пять для каждого из мальчишек, десять для меня… Всего выходит сорок штук в день. В прошлом году картошки нам хватило на десять месяцев. Это сколько же всего получается? Десять тысяч? Двенадцать? А в яме у нас сейчас сколько? Может, с тысячу клубней наберется.
Чем еще мы можем питаться? Орехами из барнских лесов, возможно, моллюсками с прибрежной полосы прилива, водорослями с морских скал. Будет еще рыба, которую можно продать. Но зимой рыбалка непредсказуема. А плохая погода не даст лодкам выйти в море.
Я заметила, что Майкл, словно услышав мои мысли, внимательно посмотрел на меня.
– Мы паникуем, – сказал он. – Все плохо, однако могло быть еще хуже.
– Пропали все поля на многие мили вокруг, – добавил Оуэн Маллой, почесывая свою лысую голову. – Неслыханное дело. Пострадал весь наш край, а может, и вся страна. Я встречался с народом из Рашина, Шанбалидафа, Каппы, Деррилоуни, Траски Восточного и Западного, Баллибега, Лаклана, Корболи – везде одно и то же, погибло больше половины картофеля.
Бабушка встала и взглянула на каждого из нас своими зелеными глазами. От нее их унаследовала и я.
– Мы должны встретить беду лицом к лицу, достойно, как и подобает тем, кто мы есть. А теперь давай, Онора.
– Что, бабушка?
– Читай молитву. Ты поведешь нас.
– Я?
– Ты же хозяйка этого дома, – ответила она.
– Ну хорошо… Приветствуем тебя, Пресвятая Дева, исполненная благодати…
Я умолкла. Слишком официально.
– Мария, Мать наша, – снова начала я. – Услышь нас, пожалуйста. Тебе известны наши нужды. Год за годом ты дарила нам замечательную белую картошку, но сейчас она стала черной и…
– Можно я сделаю одно предложение? – перебил меня Оуэн Маллой. – Сейчас в Ирландии каждый простолюдин молится у ног Пресвятой Девы, да благослови и сохрани ее Господь. И все как один стонут и молят о картошке. Может быть, нам следовало бы по этому поводу обратиться сразу к Нему Самому?
– К Иисусу?
Маллой отрицательно покачал головой.
– Что, к Богу Отцу?
И снова нет.
– К Святому Патрику, – заявил он. – Ты знаешь молитву ему – она обладает крепостью доспехов.