Заложница в академии

Левина Ксюша

Отвлечь… нужно себя отвлечь.

Она сидит на полу, прислонившись к холодной стене, в надежде остудить тело, но это не помогает. Давящее чувство пустоты и желания одновременно способно свести с ума! Наверное, находиться там было бы куда проще, но сидеть одной и чувствовать всё так ярко — это просто убийство.

Душ. Холодный. Очень холодный душ!

Она врубает смеситель на полную и сдавленно стонет

в первую секунду, идея не лучшая, приходится добавить горячей, пока вода не начинает хоть немного теплеть. Не помогает.

Хуже. Только хуже.

Прохладные струи теперь облизывают тело, словно чьи-то ласковые руки. И…

Брайт рычит, потому что каждая капля попавшая на кожу будто скоро начнёт испаряться.

Она взвизгивает.

Нет. Она не станет ЭТОГО делать. Не станет… она просто не умеет! Да, не умеет, и ей не стыдно. Что?

Нет.

Но иначе можно сойти с ума без разрядки.

Лучше сойти.

Только из интереса. Он не узнает.

Неужели чёртова Хейза сейчас не отвлекает чужая боль? Брайт больно! Он должен это чувствовать.

Боль! Ну конечно!

Она решительно вылезает из-под душа и, не замотав волосы, идёт к шкафчику. Это должно быть просто и не больнее, чем это сумасшествие. В конце концов её залечат, что сложного? Да и настойка заживляющая раны стоит в аптечке, верно?

Она достаёт маникюрные ножнички, резко проводит остриём по ладони и через тридцать секунд блаженно выдыхает.

Как же быстро Рейв Хейз оторвался от своего увлекательного занятия. Потрясающе.

Брайт с облегчением выдыхает.

* * *

— Твою мать! — шипит Рейв широким шагом покидая душевую кабинку и захлопывает за собой дверцу, так, что стекло напряжённо звенит, грозясь разбиться.

— ТВОЮ МАТЬ! — а вот это уже громко, но, к счастью, все комнаты защищены от чужих ушей.

Рейв не учёл, что буквально все эмоции теперь на виду.

— Твою. Мать. Масон, — он пинает кровать и надеется, что девчонке от этого станет больно.

Он просто в бешенстве и падает на кровать, чувствуя, как гудят мышцы и пылает кожа. Капли стекают по телу и простынь становится отвратительно-мокрой.

— Я что-то сделала не так? — жалкий, тихий голос звучит раздражающе-покорно.

Рейв открывает глаза, смотрит в потолок, потом слегка поворачивает голову и косится на Марион Порт. Хорошенькую блондинку с нежными оливковыми глазами.

— Нет. Всё было идеально. У меня неожиданный приступ мигрени, — отрывисто произносит он.

— О… принести тебе…

— Нет. У меня есть лекарства. Иди. Пожалуйста, — последнее

выходит неловко, сквозь зубы.

Марион какое-то время смотрит, как развалившееся на кровати расслабленное тело Рейва остывает, и думает о том, что, вероятно, первый и последний раз побывала в этой душевой. Ей ужасно тоскливо, потому что ей нравится Рейв, нравится его тело, и она считает его недостижимо-привлекательным. Ей плевать, что он вылетел с шипением про Масон на губах, плевать, что назвал её “Бр… Марион”, когда они только приступали к делу, она вообще чувствует себя скорее восторженной, чем разочарованной.

Но ей тоскливо, что парень — снова закрывший глаза и такой невозможно крутой, распластанный по серому покрывалу — не её парень.

Потому она одевается и уходит с совершенно удовлетворённой улыбкой, но всё-таки планирует выпить вина перед сном и порыдать для приличия минут пятнадцать. Она знала, на что шла.

Рейв тоже думает, что Марион Порт была у него в первый и последний раз. Потому что чёртова девчонка Масон всё время торчала будто выжженная на обратной стороне век! А потом эта проклятая боль ни на что не похожая.

Её боль.

— Твою мать, Масон! — опять повторяет он уже спокойнее, глядя в потолок. В глазах у него полыхает такая гамма чувств, что черепушку одной противной сирены должно просто разорвать отдачей.

Ей было больно.

Или она это специально?

Плевать! Это не его забота! Жива, и ладно!

Если она это специально, то должна прямо сейчас валить с планеты! Потому что Рейв зол!

Проклятая Масон!

— Проклятая, чёрт побери, Масон!

Рейв закрывает глаза и через пару секунд снова открывает.

Он осознаёт, что зол не потому что сорвался отличный секс с Марион Порт, которая вот уже месяц как себя ему всячески предлагала.

Он злится, потому что ему не жаль сорванного секса. Потому что ничего не чувствует по этому поводу. Ему безразлично. Он думает о чёртовой боли Масон, которая так неуместно вмешалась в его планы, а о Марион Порт — нет. Он зол на то, что почти рад остаться сейчас в одиночестве, и это неправильно.

— Тво-ю-мать-ма-сон, — рычит он, срываясь с места. — Чёртова дура!

Она или сделала это специально, и тогда ей не жить — поправка, им обоим не жить. Или её шкурку снова нужно спасать!

Муки длятся катастрофически недолго. Рейв просто срывается с кровати, одевается и выпрыгивает на улицу прямо через окно.

Глава девятнадцатая. Притяжение

|Притяжение , ср.